—Что?

—Серьезно у тебя?

—Да, еба, ты че, да ты че, отпустиии, — прохрипел "храбрец", пытаясь вцепиться в Ракитина руками.

—Отвечай, быстро.

—Нет, ну какой серьезно?! Ты что?— гримаса боли исказила лицо паренька. — Так повеселились вдвоем, оттянуться, не более, дядь. Я вообще не думаю ни о чем серьезном, але. Мне бы бабосиков, да и ладушки, — глаза заблестели.

Эта фраза заставила Сашу озвереть, он в миг растерял разумные доводы рассудка, впечатывая кулак рядом с его лицом. Несерьезно? Почему он даже в этом не сомневался. Странная смесь гнева и облегчения затопила тело. Почему он одновременно хотел задушить ее уже бывшего парня и озолотить? Он как будто прочитал мысли Саши, облегчая Ракитину задачу раз в дцать.

—Что… если скажу тебе следующее: я дам тебе денег, много денег, а за это ты больше никогда в жизни не приблизишься к ней, — мужчина нахмурился, пытаясь сдерживать внутренний гнев, но это был ой как непросто, учитывая, что желание раскромсать этому придурку шею было уж слишком большим.

—Без базара, дядь, оно мне нахуй не сдалось.

Саша не выдержал и занес кулак, а потом приложился к лицу идиота с таким удовольствием, что наслаждение разлилось по телу сладкой патокой. Когда несостоявшийся парень Милки застонал и упал на землю, прикладывая руки к лицу, Ракитин ухмыльнулся и толкнул его ногой. А затем достал из кармана толстую пачку денег и бросил прямо к перекатывающемуся телу.

В кармане куртки было неопровержимое доказательство того, какой же мудак избранник Милки. И пусть он понимал, что это скорее подстраховка, нежели единственный выход, но предпочитал иметь несколько путей для отхода из тупика.

А ради нее он собрал бы все сто.

6. 5. НЕ доброе утро

МИЛА

НЕ доброе утро

Яркие лучи теплого весеннего солнца уже освещали небольшую светлую спальню, а прохладный утренний ветерок, проникший в комнату сквозь открытое окно, приятно щекотал гладкую кожу девушки, что еще нежилась в кровати и не подозревала: через минуту, ей предстоит, пожалуй, самый непростой разговор из всех, что ей доводилось вести в последнее время.

Мила покрутилась, поморщилась слегка и застонала, то ли от внезапно обрушившейся на нее головной боли, то ли от ломоты во всем теле, что сковывала движения и отдавалась тупой болью при каждом, даже самом незначительном движении. С трудом разлепив веки, Мила поморгала, привыкая к свету, и сразу же услышала недовольный голос отца.

— Проснулась? — процедил мужчина, сцепив зубы до скрежета.

Мила в ответ лишь повернула голову и взглянула на отца. Тот сидел в кресле и сверлил Милку взглядом, не обещающим ничего хорошего. В углу, рядом с дверью, устроилась мать, лицо ее выражало крайней степени разочарование, красные глаза и слегка припухшие веки совершенно точно означали одно: мать плакала.

Мила, несмотря на свой вздорный характер, родителей очень любила и точно не хотела видеть слезы на глазах матери. В мыслях калейдоскопом пронеслись воспоминания о предыдущем дне, ее выходке и аварии. Злые слова отца и ее собственные слезы.

— Вспомнила? — снова заговорил отец, его голос сейчас больше напоминал дверной скрип, словно каждое слов давалось ему с трудом и каждый раз связки натягивались до предела возможностей. — Вижу, что вспомнила.

Милка уже было открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но в самый неподходящий момент ее затошнило и уже в следующую секунду содержимое кишечника оказалось в заботливо приготовленном тазу, стоящем рядом с кроватью. Так плохо девушка себя еще ни разу не чувствовала. И ведь немного выпила совсем.

— Я никогда не думал, что из моей дочери вырастет избалованная, малолетняя дрянь, не заботящаяся ни о ком, кроме себя.