В кабинете повисла гробовая тишина. Никто из нас не произнёс больше ни слова. Точнее, я не знал, что сказать. Впрочем, как и друг.

Мой язык онемел. Прирос к нёбу. А я сам был шокирован. Не мог поверить в то, что только что услышал.

Взгляд опустился вниз. На сжатые в кулаки руки. Костяшки пальцев побелели.

От слов Грачёва не мог прийти в себя. Я просто раздавлен. Я...

— Ты уверен? — мой голос меня подвёл, стал хриплым.

— Да. Я на сто процентов уверен. Да, у меня нет пока никаких медицинских доказательств. Но я могу точно, как квалифицированный специалист, сказать тебе, что Ксюша не врёт. Она действительно потеряла память. Конечно, я проведу полное медицинское обследование, чтобы узнать, насколько всё серьёзно. Но и сейчас я уже могу сказать, что всё пздец как серьёзно.

— Насколько?

Голова до сих пор опущена. Я не мог поднять взгляд и посмотреть на Грачёва. В голове эхом звучало каждое его слово, выбиваясь у меня на подкорке.

Это больно. Больно понимать, что девушка, которая стала для меня всем миром однажды, – меня просто не помнит. Я стёрт из её памяти. Чёрт возьми, просто стёрт, будто ластиком. Будто судьба решила посмеяться надо мной и забрать у меня ту единственную, при виде которой моё сердце начинало биться по-другому…

— Ксюша говорила, что не раз обращалась за границей к специалистам. Но те толком не помогли ей. Назначали успокоительные, обезболивающие. Но они ей не помогали. Скорей всего, это были обычные пустышки. Они тянули из неё деньги. И скорей всего, ещё придётся нейтрализовать побочное действие препаратов. Прошло три года, а она так и не вспомнила ничего.

Я пытался сделать вдох... И не мог. Не получалось. Я оказался в каком-то вакууме. Не понимал, где я и что происходит.

В то же время в голове столько вопросов. На которые мне нужно немедленно найти ответы. Нужно знать всё. Я... Чёрт!

— Ты сможешь помочь? Она всё вспомнит?

Это единственное, что больше всего меня сейчас волнует.

— Я не могу тебе сказать, друг. Бывает, что люди так ничего не вспоминают. Им приходится жить без части своей жизни. А кто-то вспоминает. Но я хочу задать тебе один вопрос.

— Какой?

Всё же поднял взгляд на Илью.

— Не надо отвечать мне. Прежде всего себе. Но для начала серьёзно подумай, — он сделал паузу. Посмотрел на меня внимательно. Долго. Словно желая распознать, о чём я думаю. — Готов ли ты быть с ней, если она всё же так ничего и не вспомнит? Ни тебя. Ни вашу любовь. Ничего. Сейчас ты для неё совсем чужой человек. Незнакомый мужчина. Она тебя не знает. Не помнит. Боится. Так что, ты готов?

Я застыл. Потому что его вопрос ударил меня под дых. Даже, наверное, ещё сильнее, чем слова о потере памяти.

— Я... — я не знал, что сказать. Я впервые настолько шокирован.

Ну-ну, прокурор хренов! Даже сказать ничего не можешь. На, казалось бы, простой вопрос. А ещё считаюсь лучшим прокурором города и области. Акула суда. Что ни одного дела за все годы не провалил.

А тут язык проглотил и не знаю, что сказать, как ответить.

— Ничего не говори сейчас, Туманов, — покачал головой Илья. — Хорошенько подумай. А в первую очередь о девушке. Она слишком многое пережила. Поэтому не мучай её. Не делай ей больно. Отпусти. Пускай живёт своей жизнью. Вот тебе мой совет, друг. Ну, а насчёт её болезни, то можешь не беспокоиться. Я не откажусь от Ксюши. И буду курировать её. Буду стараться, чтобы ей стало легче.

Я покачал головой. Медленно поднялся со своего места и направился к выходу.

Друг прав. Мне действительно есть о чём подумать. Следует ещё позвонить Миле и обо всём ей рассказать. Но голова сейчас забита совершенно не этим.