– Видишь вон там? – Я показала дрожащим пальцем на окно, в котором уже торчал обеспокоенный Пашка. Он стоял, тревожно наклонившись на подоконник, и щурился, пытаясь разглядеть моего спутника. – Это мой парень. Гляди, как задергался, брови нахмурил. Помаши ему ручкой.

– Не больно-то симпатичный у тебя парень, – сказал мой спутник, бросив короткий взгляд наверх. – Хилый какой-то.

– Посильнее тебя будет! Смотри, штору задернул. Лучше тебе валить, да поскорее, иначе костей не соберешь.

Подошел близко, давая мне почувствовать его дыхание на своем лице.

– Я не бегаю от ревнивых мужиков.

– Лучше тебе последовать моему совету, поверь. – Сглотнула, еле удерживаясь, чтобы не замахнуться вновь. – Если он видел, как ты клещом впивался в мой рот, то тебе точно хана.

– Да я могу снова все повторить даже при нем, – ответил он. – Тем более, что тебе понравилось.

– Мне?!

Нет, вы это слышали? Вот это самомнение!

– Ага. – В его голосе вновь послышалась насмешка.

– Ничего подобного, – отрицательно покачала головой.

– Понра-авилось, по глазам вижу.

– Да иди ты к черту! Проваливай. – Развернулась и направилась к подъезду. – Больной!

– Эй, стой. Я же не знаю, как тебя зовут!

– И что? – Остановилась у дверей, глянув на него пренебрежительно и безразлично. – Зачем тебе это?

– Вдруг захочу поцеловать тебя еще раз?

– Да ни за что на свете!

Почесал крылатую птицу, набитую на шее.

– Это мы еще посмотрим.

– Слышь, ты, мистер самонадеянность. – Внимательно посмотрела на него. – Я мечтаю больше тебя никогда не увидеть, понял?

– Что-то мне подсказывает, что все получится с точностью до наоборот! – Улыбнулся так, словно ничего необычного только что не произошло между нами. Так, словно бы мы были знакомы миллион лет и каждый день прощались вот так, у этого подъезда.

– Обойдешься!

– Спорим? – Ловким движением спустил очки на глаза.

– Чего?

– Спорим, что я буду тебя целовать, и еще не раз?

Сегодня определенно странный день. Я с вызовом сложила руки на груди.

– Аха-ха! Никогда!

Его не смутил мой отказ. Наоборот, улыбка растянулась в язвительную усмешку.

– О втором поцелуе ты попросишь меня сама, как тебе? – Достал сигарету, прикурил от зажигалки и выдохнул несколько колечек в сторону от меня.

– Иди-ка ты подальше. – Закусила губу. – Вон, дуй отсюда, катись колбаской!

– Если я, конечно, не сдержусь, то поцелую тебя сам.

Я рассмеялась, будто услышала самую смешную шутку в своей жизни. Нарочито и, как мне самой показалось, вполне эффектно.

– Размечтался! – Выдохнула, стараясь держать лицо.

Мне начинали нравиться его целеустремленность и упрямство. Только вот и я крепкий орешек. Не по зубам такому, как он.

– Но придет день, когда ты сама будешь просить поцеловать тебя. Спорим?

– Я? – Оглядела его с ног до головы. Презрительно и брезгливо. – Никогда!

– Тогда спорим? – Насмешливо и с вызовом посмотрел на меня, вытягивая руку.

– Нет.

– Спорим?

– А черт с тобой! – Я-то в себе уверена. – Давай!

Наши ладони сплелись в крепком рукопожатии. Мои маленькие и хрупкие и его – горячие и сильные.

– Если ты проиграешь… – Посмотрел загадочно, как обычно проникая своими глазищами в самую душу. – А ты проиграешь. Короче, если ты проиграешь, я собственными руками сделаю тебе татуху.

– Что?!

– Да. Какую захочу и где захочу. На мое усмотрение.

– Да пожалуйста. Тебе все равно не светит. А я что получу?

– Ну, если ты будешь стойко держаться до самой старости, то перед смертью сможешь сказать, что выиграла.

– Пф… Какой дурацкий спор.

– Но ты проиграешь гораздо быстрее.

– Ты всегда такой самоуверенный?

– Абсолютно.

– Тем приятнее будет тебя обломать.

– Не выйдет. – Засиял ярче новогодней елки. – Ты на меня запала. По глазам вижу.