– Мира, не тупи. Я, конечно, все понимаю: обида, гордость, но головой тоже думать надо. Скажу по секрету, тяжко жить с голой задницей. А у вас к тому же брачного контракта не было. Ты имеешь полное право на половину из того, что у него есть.

А вот эту черту характера подруги я не люблю. И Ида об этом знает, но все равно продолжает давить.

– До конца жизни можно не работать, – мечтательно выдыхает она. – Жить в свое удовольствие. Тусить на лучших курортах, ходить только в брендовые магазины, нанять парочку массажистов. Ты подумай. Хорошенько подумай, от чего отказаться собираешься.

– Мне чужого не надо.

– Чернова, твоя правильность тебя погубит. Запомни мои слова.

– Ну и пусть, – киваю головой. – И ты же знаешь, что мне было все равно на деньги Никиты.

– Знать – не значит понимать, подруга, – обрывает она меня, а спустя секунду уже другим тоном продолжает: – Ты хоть машину себе оставь. Как мы без твоих колес будем любовь свою искать?

– У меня уже была любовь. Хватит. Больше искать не буду.

 

Ида закатывает глаза и громко вздыхает:

– Кто тебе сказал, что первая любовь обязательно должна быть единственной? Это глупость. Встретишь ты еще нормального мужика. Не захочешь богатого, встретишь бедного, если тебе без разницы, кого любить. Главное – взять себя в руки и идти дальше с гордо поднятой головой. Именно ты ничего плохого не сделала, он – козел.

Только вот такого уже не встречу. Чернов – единственный экземпляр. Кто бы мог подумать, что у нас вот так все закончится? Ведь была любовь с первого взгляда. Не только у меня, у него тоже. Я видела, чувствовала. Со мной он был другим. Нежным, добрым, ласковым. Даже его мама замечала, что сын менялся в лице, стоило кому-то только произнести мое имя. Да и Кристина не узнавала брата. Подшучивала над ним, а себя Купидоном на шпильках называла. И я была счастливой. В облаках парила, отказываясь смотреть на реальность. Спустя несколько месяцев после свадьбы начались частые командировки. Иногда я летала вместе с ним Никитой, но чаще всего оставалась дома. Он задерживался на работе, а я опять одна в квартире. Сейчас уже поздно корить себя за розовые очки, но я почему-то продолжаю это делать.

– Ничего не сделала, но все равно страдаю. Я дура, да?

– Я тебя сейчас ударю за такие слова! – рявкает подруга, подпрыгивая на сиденье. – Даже не думай так. Никто бы не догадался, что Чернов на такое способен. Если честно, я не сразу поверила, когда ты позвонила и рассказала. У тебя же всегда с юмором проблемы были. Вот и решила, что это твоя самая неудачная шутка. А потом… Так, если мы продолжим этот разговор, то ничем хорошим это не закончится. Я, между прочим, целый час убила на эти стрелки. Не порть мне их. Чем планируешь заняться?

– Не знаю, – шмыгаю носом, кажется, я и правда реветь собиралась. – Надо же какие-то документы собрать. Потом хочу в свою квартиру переехать. Работу найти.

Проживание с родителями имеет, конечно, кучу плюсов, но минусы тоже имеются. Главный из них: взгляд мамы. Она так сильно за меня переживает, что все ее эмоции передаются мне. Страдаю не только я, но и она. Возможно, маме даже больнее. Ведь помочь она не может, и приходится только смотреть со стороны.

– Отличные планы, подруга, – салютует мне Ида. – Кажется, я даже могу помочь с работой. Помнишь Вику Дубову? Она же в детском саду работает, и недавно жаловалась, что другая воспитательница уволилась и ей теперь приходится жить на работе. Могу ей позвонить и уточнить.

До знакомства с Никитой я подрабатывала в детском саду. Потом свадьба, медовый месяц, опомниться не успела, как уже писала заявление на увольнение и, довольная, бежала домой с мыслями, что теперь главная моя забота – семья, мой муж.