Казанцевы наперебой стебали меня, разражаясь смехом при более похабных шутках, а Немцов неспешно попивал коньяк, злорадно улыбаясь и кивая в подтверждении их слов.

– Что-то твоя собачка совсем не ест? Зажралась на дорогих продуктах, – заржал Влад, наклоняясь и заглядывая под стол. – В следующий раз привезу ей чаппи. А если будет хорошо себя вести, то перепадёт сахарная косточка.

Пропустила мимо ушей его слова, беря стакан и делая глоток. По языку растеклась терпкость креплёного вина, разбавленного в соке. Не очень крепко, но на голодный желудок должно было дать нужный результат. Слегка отключиться, отстраниться от выжигающего позора, погрузить ощущения в пьяный дурман. Прикрыла глаза, чувствуя тепло, расползающееся по венам. Воздала благодарность высшим силам за то, что подарили мне тётю Полю.

Больше не слышала издевательств, уйдя в себя и слушая ток крови. Мысли плавно погружались в приятное небытие. Из неги вырвал звон посуды и разметавшаяся по полу еда.

– Ничего, – выплюнул Игнат, дёргая за цепь и подтаскивая к стулу. – Поголодает и будет с удовольствием жрать чаппи.

Казалось, Немцов достиг дна в моём унижение. Выставить голышом перед общими знакомыми, заставить ползать перед ними на четвереньках и кормить как собаку… Если бы тогда я знала, что до дна ещё очень далеко, что таких ныряний будет ещё нескончаемое количество, что вот это дно окажется всего лишь неглубоким погружением в загнившую воду.

Намотав поводок на кулак, он тащил меня в гостиную, передавливая доступ кислорода и не обращая внимание на хриплое сопротивление. Перебирала ногами, цеплялась пальцами в жёсткий ошейник, но всё равно за ним не поспевала. Игнат дошёл до дивана, пнул меня мыском, заставляя собраться и принять сидячую позу, и развалился на мягких подушках, широко расставив ноги.

Казанцевы сели напротив, с животным интересом разглядывая меня. Они пили, курили, разговаривали о делах, вспоминали приколы из детства, и всё это время я чувствовала на себе хищные взгляды. Отсчитывала секунды, ожидая, что вот-вот хозяин отведёт меня в спальню… пока, вдруг, не звякнула пряжка ремня, и болезненно не натянулась цепь, стягивая шею.

– Давай, сучка, обработай хозяина, – нетрезво бросил Игнат, подтягивая к своему бедру. – Покажи гостям, какая ты послушная рабыня.

Упёрлась в его колени, отталкиваясь и заваливаясь назад. Комбинашка задралась, демонстрируя всё, что я тщетно пыталась прикрыть. Немцов подскочил, схватил за волосы и с силой вдавил лицо в пах, царапая молнией щёку.

– Ты будешь сосать, тварь, сама, иначе я вгоню тебе член по самый гланды, – рычал он, наматывая прядь на руку.

– Нет, – с остервенением боролась за свои права, лупя кулаками его по ногам. – Ты не посмеешь насиловать меня при всех.

– Какая непослушная у тебя сука, – материализовался сбоку Влад, выворачивая за ошейник мою голову и сдавливая пальцами подбородок. – Могу поучить смирению, раз сам не справляешься.

В его бледных, мутных глазах горела извращённая похоть, губы подрагивали в чудовищном оскале, а хватка сжималась словно тиски. Затопило каким-то первобытным страхом, и мне бы притихнуть, сделать всё, что приказывает Игнат, но тело отказалось подчиняться, забившись в истерическом припадке.

Помощь пришла от Дениса, чего я совсем не ожидала. Он оттащил брата от меня, смеясь и успокаивая:

– Ну зачем ты Иришку пугаешь, Влад? Они с Игнатом сами разберутся. Не лезь. Немец сейчас выведет свою игрушку, пожурит её, накажет, может быть, а потом вернётся к нам, и мы обсудим проект «Роско». Не стоит трепаться о нюансах при посторонних.