– Ну ладно, теперь давай для Женьки передачку, – Лариса знала, почему Лерка отошла с ней в сторону. Да и остальные, было похоже, не слишком заблуждались на этот счёт, уж очень старательно все делали вид, что заняты общим разговором… Мужская солидарность…

Краем глаза Лариса заметила набычившегося Франсуа, засунувшего руки в карманы лёгкого летнего пиджака.

– Всё как обычно, – сказала Лерка и передала Ларисе небольшой пакет. – А это… Это Женечка заказал: «Основной инстинкт» с непревзойдённой Шарон Стоун!..

В голосе Лерки была откровенная злость, и Лариса не смогла удержаться от улыбки.

– Ты что, кого-то ревнуешь к… Шарон Стоун?

– Ещё чего не хватало! – буквально взорвалась Валерия Назье. – Я никого, запомни, никого и никогда ни к кому не ревную, ясно тебе?!

Она помолчала, а затем, уже другим голосом, добавила:

– И что ему, в самом деле, кассета эта? всё на лохмушку этой Шарон не насмотрится, что ли? Баба бабой, помнишь, нас с ней в Америке знакомили?… Нашёл на что смотреть, ни кожи, ни рожи! Да, Крыска, ты уж присмотри, чтобы с кассетой этой драгоценной ничего не случилось, ладненько? А то живёшь… между двух огней: один там психа гоняет, другой тут с ума сходит…

– Ну, Франсуа-то понять можно… Глянь, как набычился и глазищами своими зыркает! Красивый у тебя мужик, Лерка! Ты-то его не ревнуешь?

– А я его не держу, не нравится – скатертью дорога!.. Да ладно, Крыска, ты лучше… толстячка своего держи в ежовых рукавицах, особенно после того, как станешь его мадамой!

– Ле-е-рка…

– Молчу-молчу-молчу! Пошли к мужикам, а то они сейчас по три сигареты сразу курить начнут, как Волк из «Ну, погоди!»…

Ненавидя прощания, Лариса в последние минуты перед отлётом всегда вела себя по отношению к Жаку примерно так же, как она вела бы себя по отношению к… чужому человеку, даже за руку его, Жака, не брала… Сначала Жак обижался, а потом понял, что изменить это невозможно, и, хотя ему хотелось обнять Ларису, прижать её к себе и говорить ей нежные слова, не отпуская самого дорогого для себя человека, он стоял чуть в стороне от всех и ждал.

Лариса подошла к нему.

– Ну что?

– Ага…

– Сам ты… ага! Позвони завтра утром, часов в десять. По вашему времени в десять. С самого утра я у мамы…

– Хорошо.

Жак неловко ткнулся губами куда-то в висок Ларисы, а она столь же неловко поцеловала его в подбородок, после чего небольшая группа из двух очаровательных девушек и пожилого подтянутого мужчины прошла к стойке для регистрации пассажиров.

Лерка и Франсуа попрощались раньше.

Валерич знал, что примерно полчаса полёта Ларису трогать было нельзя, нужно было дождаться, когда она сама отойдёт от всего пережитого и начнёт мало-помалу общаться, после чего следовало всеми доступными средствами «вытаскивать» её из состояния, в котором она оказывалась каждый раз после расставания с Жаком.

Так получилось и в этот раз.

– Валерич, а вы кого хотите – мальчика или девочку?

– ?!

– Анечке скоро… того…

– Ты у меня прямо как у отца спрашиваешь… Ты что, забыла, что я-то готовлюсь стать дедушкой? У меня нужно спрашивать, внука или внучку я хочу!

– И в самом деле, я как-то об этом не подумала…

– Это ты о своих делах думала, это тебе надо решать, кого ты больше хочешь, сына или дочку, – наставительно произнёс Вадим Валериевич Филяюшкин.

– А мы с Жаком об этом ещё не говорили… Хотя, знаете, он уже оборудовал… детскую…

– Молодец! Наговоритесь ещё, никуда это от вас не денется. Теперь у тебя другая жизнь начнётся, так что всему своё время будет!

– А вот у Лерки детей ещё нет, а ведь она замужем давно…

– Пять лет. Она замуж вышла в том году, когда ты впервые мир выиграла.