«Мы сюда зачем собрались: для драки? Нет: мы собрались, чтобы судить жалкого отщепенца, позорящего всю стаю в глазах честных порядочных крыс. Вы только посмотрите на него: сейчас утро, а он уже выспался, причём где выспался-то? Нет: не в родном гнезде рядом с Мамзелью, и даже не на территории поселения, где его острые клыки и резцы всегда могут пригодиться родной стае: для отражения неприятеля. А если он хочет драки, то получит её потом, когда мы вынесем ему приговор!»

В чём я могу позавидовать Рыжему – так это его умению красиво и ясно излагать идеи: ни одна крыса так не умеет, и он не напрасно имеет третий рейтинг в стае: после Вожака и меня. Почти сразу же ситуация изменилась: соплеменники снова стали сползаться вокруг, и я уже просто не мог вызвать кого-то на драку: тогда все ополчились бы на меня одного.

А Рыжий не утихал. – «Ведь чем должна порядочная крыса заниматься ночью? Искать пропитание и обеспечивать родную стаю всем, чем только можно: и едой, и напитками, и материалами для строительства гнезда. А чем же занимался он этой ночью, так же как и большинство ночей до того? Дрых в какой-то дыре, наплевав и на стаю, и на любимую подругу, работавшую в это время наравне со всеми: не покладая лап и хвоста!»

«Но это ещё не всё: ведь когда наконец он заявляется в стаю, то как он себя при этом ведёт-то? Нагло и чванливо, как будто здесь какие-то жалкие мыши! Ведь сколькие из вас, дорогие соплеменники, испытали на своей шкуре притеснения со стороны этого мерзавца, да и даже я сам неоднократно подвергался унижениям: да-да, сколько раз он использовал дарованные ему великим богом качества не на благо нам – а во вред, принося одни только беды и несчастья!»

Если предыдущее имело какой-то смысл, то последняя реплика являлась полной клеветой, и тут уж я не выдержал. – «Ах ты, крысиное отродье…» – Однако он прекрасно держал себя. – «Ага, вот видите, любезные сородичи: как он не любит критики в свой адрес! Но ведь это не вся правда, а только половина: когда же я выскажу всю, то сразу станет ясно, какой приговор совершенно неминуемо ждёт его сейчас!»

Я хотел броситься на негодяя, но сразу трое или четверо встали у меня на дороге: они оскалили пасти, и мне пришлось отступить. Тогда я поискал Мамзель: она скромно стояла в глубине, ни на что не реагируя и даже не замечая моего смятения и растерянности.

«Разбирая же его поведение дальше, мы с возмущением и негодованием должны заметить: какая нормальная порядочная крыса станет поддерживать отношения с нашими врагами и конкурентами? Совершенно верно: ни один из нас этого делать не станет; не потому, что не сможет завязать дружественных контактов – нет, ему просто противно будет иметь дело с теми, кто не даёт нам жить спокойно и занимает наш ареал. Ведь чем больше пищи, тем крупнее стая, и потворствующий нашим врагам есть наш враг!»

«А его выступления? Насосавшись разных напитков он возвращается в стаю: и разве он ползёт в родное гнездо, чтобы тихо и мирно пережить свой позор? – нет, дорогие сородичи, ничего подобного! Он шляется по поселению и смущает честных порядочных крыс – уставших за ночь – сомнительными непонятными разговорами, ведущимися без видимой цели и порядка! Или я ошибаюсь: и у них есть-таки цель, цель коварная и вероломная?»

Если бы не добровольные охранники, снова обнажившие плотные частоколы зубов, то я безусловно загрыз бы сейчас Рыжего: подобного скопления лжи и ненависти я никак не заслуживал и не мог заслужить, и наконец я понял: это был заговор, давно организованный и готовившийся в тайне от всех. Даже Мамзель – судя по всему – удалось провести этим мерзавцам и негодяям: а уж она-то какая любопытная и дотошная крыска!