– Что случилось с моим сыном?

– Не знаю, – я сглотнула, не открывая глаз.

Меня окутал запах его парфюма: густой и очень сексуальный. Мускус, дерево, и что-то еще... Ярцев выпрямился, но аромат остался на коже.

– Ты его убила, – сказал он. – В том доме жили ты и твой брат. Только ты могла застрелить сына. Признай это и, может быть, я тебя не убью.

13. Глава 13

Сил не было даже молиться.

Ярцев ходил вокруг и пол поскрипывал под его легкими шагами.

Меня трясло, но я пыталась успокоиться. Нужно взять себя в руки, чтобы спасти себя. Он не торопился и не переживал, что нас побеспокоят. Женька не придет. У меня еще целые кости, но кто знает, надолго ли. Думай, Рита. Думай, как его убедить.

Нервные окончания умирали, оставляя внутри апатию. Подобный штиль я видела в глазах Ярцева. Не спокойствие это было, а мертвая тишина в сердце.

Я чувствовала отчетливую угрозу, исходящую от него и обернулась, взглянув исподлобья. Не знаю, чего я вдруг надумала дерзить.

– Я не знаю, что произошло в доме, – отрезала я. – Когда пришла… брат уже погиб. Вашего сына я не видела, господин Ярцев, ни живого, ни мертвого.

Голубые глаза под густыми бровями вдруг наполнились интересом. Ярцев что-то решил насчет меня. Обошел и теперь снова стоял передо мной.

Я поерзала на стуле, нервно потирая кисти рук. Напуганная, но отчаянная, я агрессивно смотрела ему в глаза. Терять мне нечего.

Он расслаблено держал руки в карманах. Эта невозмутимость бесила – прямо престарелая модель на фотосессии. Я так и не поняла Ярцева. Но одно точно могу сказать: он не собирался мирно уладить конфликт. Мне нужно действовать решительно. Я должна справиться. Обязана!

Ярцев присел на корточки и вновь положил руку мне на колени.

– Меня саму пытались убить, – призналась я, облизав пересохшие губы. Голос был еле слышным, шелестящим, на другой я не была способна. – Отвезли в лес и…

Я осеклась и опустила глаза. Теперь я смотрела на его руку: на красивые музыкальные пальцы. Маникюр тоже хороший: ногти аккуратно острижены и под ними чисто.

Признаваться нельзя. Если скажу, что мне влили это вещество в горло, он поймет, что я знаю больше, чем пытаюсь показать. Я ведь только что сказала: коктейль отдали готовым. Так откуда мне знать, что там было?

Лучше молчать. Безопаснее.

– Продолжай, – велел он и мягко положил руку под подбородок. Задрал голову, придирчиво рассматривая лицо, словно дотошный скульптор свое лучшее творение. – Не хитри, Рита.

Я тяжело дышала, умоляюще глядя ему в глаза.

Ярцев хмыкнул и отпустил.

Он обошел меня, открыл дверцу холодильника, и с презрением рассмотрел содержимое. Достал банку газировки, шумно вскрыл и глотнул, запрокинув голову.

Кажется, собирается передохнуть. Ярцев расстегнул рукава рубашки, словно манжеты жали, ослабил пуговицу у горла и вернулся на исходную позицию – ко мне лицом.

– Поверьте мне, – прошептала я. – Я не трогала вашего сына. Это не я.

Почему он упорствует? Я не похожа на девушку, способную с одного выстрела хладнокровно завалить человека, а он все равно не верил. Меня обожгло догадкой: у него улики. Иначе откуда эта уверенность?

– Я могу доказать, – прошептала я и Ярцев насторожился.

– Говори.

– Вы сказали, его застрелили… Но я не слышала выстрела, и никто не слышал. Если бы в нашем доме стреляли, туда бы сбежались соседи. Расспросите их, если не верите мне.

Ярцев прищурился. Впервые за все время поверил хоть чуть-чуть.

– Интересно, – вдруг пробормотал он, резко поставил банку на стол и отошел к окну. Он бродил за спиной и о чем-то думал, а я ждала, чем все закончится.

Даже Ярцев не станет настаивать, что я могла врукопашную убить молодого мужчину. А ведь я права и он это знает: если бы стреляли, это бы услышали все. Нет, Юрка погиб тихо и его сын тоже, если был там.