Раньше мы всей семьей садились за него на праздники – с мамой и с родителями Юрки, если они приезжали. Я так любила те посиделки. Теперь мы вдвоем… Но камин все равно будет разведен, стол накрыт – кто-то должен продолжить семейную традицию.

Бабушка все мечтала: вот Риточка замуж выйдет, Юрочка женится, детишек родите… Только у меня выкидыш за выкидышем, а Юрка – он никому не нужен. Вроде все на месте: руки, голова, не пьет… А девушкам не нравится. Дед говорил, это потому, что он лопух.

Я вздохнула и пошла за бабушкиными тарелками. Отсчитала нужное количество и сервировала стол. Раскладывая приборы, заметила, что делаю это с особым выражением лица, какое бывает у официантов. Профдеформация подкралась незаметно…

Я сварила пельмени, нарезала салат из огородной зелени, огурцов и покупных помидоров, а Юрка открыл вино и развел камин. Скоро стемнеет, а вечером в деревне прохладно.

Мы сели за стол – все, как прежде! Огонь трещит, вкусно пахнет дымом. Над камином висела кабанья голова – дедов трофей. Бил дичь он часто, но к таксидермисту обращался всего пару раз. Еще у нас была голова оленя, но протухла и ее пришлось выбросить.

На стенах висели дедушкины ружья, одно принадлежало Юрику – дед подарил на шестнадцатилетие, пояснив, что наш участковый Семеныч не должен об этом знать. Мелкашка была моей, но я ею не пользовалась, лишь раз стрельнув зайца по дедовому наущению.

На одной из стен обнаружилась «проплешина» в коллекции.

– А где дедов «вепрь»?

– Да так, – отмахнулся Юрка. – Снял, только воров привлекает. Дорогое же. Что с лицом-то?

– На меня напали.

Юрик сцепил мосластые пальцы под подбородком. Широкий рот – почти как у клоуна, дернулся.

– Это кто смелый на мою сеструху напасть? Что случилось, Ритка? Рассказывай.

Я уставилась в тарелку и сглотнула. На меня не просто напали – пытались убить, но вывалить это во время семейных посиделок я не могу. Все равно, что неожиданно для всех насыпать кучу конского навоза на новогодний стол.

– Даже не знаю… Соли не принесешь? – выкрутилась я, выгадав секундочку.

Юрка ушел на кухню, а я опустила глаза, напряженно размышляя, что делать. Тот тип из кабинета Федора угрожал моей семье. Сочувствовал насчет бабушки и намекал, что остальные тоже не бессмертные.

Юрка мог защитить меня от хулиганов. Но от тех людей, с которыми я столкнулась, он меня не защитит – посмотрим правде в глаза.

Вот Ярцеву я бы рассказала сразу... Он выглядел, как человек, который знает, что делать.

– Ты что, болеешь? – неожиданно спросил Юрка.

Я подняла голову и вопросительно уставилась на него. Дыхание перехватило – он держал флакончик с ядом, который я забыла на кухне.

– Отдай сейчас же! – не владея собой я на подгибающихся ногах бросилась к нему.

Я забрала флакон и спрятала в передний карман джинсов. Брат растерянно смотрел, как меня трясет.

– Не трогай, – пряча глаза, попросила я.

– Что за капли?

– Это… мое, – ответила я, не зная, что соврать. Надо сказать, что они гинекологические и он отстанет. Мужчины терпеть не могут эти темы, а что болею – он знает, просто без подробностей.

Юрка растерянно меня рассматривал:

– Ну… – смутился он. – Тебя же не изнасиловали, да?..

– Нет, – отрезала я. – Мне надо поспать, я прошлой ночью почти глаз не сомкнула. А утром я все расскажу. Все нормально, честно!

Я проснулась от собачьего лая – соседская псина не умолкала. Покрутилась, надеясь вновь уснуть, но на новом месте я всегда плохо сплю, словно принцесса на горошине.

Я села в пышной кровати, отдернула занавеску. Ночь была светлой и лунной, из приоткрытого окна тянуло свежестью. Закутавшись в бабушкин халат, я вышла на крыльцо и села на прохладную деревянную ступеньку. Ночь дышала природой и звезд столько, сколько в городе не увидишь.