Он стащил со спинки кресла свой пиджак и стал рыться в карманах.

– Да, – кивнул Ричи. – Надеюсь, ты понимаешь, Алик, что она не для широкого пользования?

Достав из внутреннего кармана пиджака золотистую коробочку, Альвидас выложил ее перед собой на гладкую полированную поверхность стола.

– Я умею ценить такие вещи, Ричи, – сказал он, открывая свою заветную «шкатулочку». – Можешь мне поверить, мы в долгу не останемся… Но о делах потом, потом…

Ричи, конечно, обратил внимание на это «мы». Похоже, Алик нынче крепко повязан какими-то совместными делами с этим своим Русланом. Но сюда они, похоже, пожаловали не затем, чтобы говорить о делах. Хотя какой-то интерес к нему у этих двоих, определенно, имеется.

Заметив приготовления одного из своих гостей, Ричи, чуть приподняв брови, спросил:

– Ты же, Алик, вроде как завязал?

Альвидас быстренько соорудил прямо на поверхности стола две «дорожки». Порошок чистейший, кокс «три девятки», не нуждающийся в дополнительном измельчении. По приобретенной еще во время московской тусовочной жизни привычке он свернул стодолларовую купюру трубочкой, пригнувшись к столешнице, поочередно шмыгнул сначала левой, потом правой ноздрей. Чуть запрокинув голову, дождался первой, чуть встряхнувшей его всего реакции, протер платком нос, затем спрятал и его и все прочее обратно в карман пиджака.

Руслан на короткое время повернул к нему голову, поочередно посмотрел на двух литовцев, но, так и не произнеся ни слова, опять прикипел взглядом к понравившейся ему светловолосой девушке.

– Все в порядке, Ричи, – неожиданно бодрым голосом сказал Альвидас. – Я действительно уже почти год, как в завязке. А это… ну… будем считать, что ты ничего не видел…

Пока Алик заряжался коксом, обе девушки успели остаться в чем мать родила.

Марго то ли сама заметила тот живой, жгучий интерес к своей особе со стороны одного из гостей заведения, то ли Ричи сумел незаметно подать ей знак, но от последней детали своего туалета она избавилась уже непосредственно возле кресла, в котором восседал Руслан.

А потом еще, чертовка эдакая, принялась исполнять уже едва ли у него не на коленях финальный эпизод своего фирменного эротического представления.

Искусно изображаемая похоть, сладковатый женский пот, начисто лишенный растительности лобок, соблазнительные ягодицы и довольно крупные, конической формы груди… и все это на расстоянии протянутой руки!

Неожиданно случилось то, от чего Марго давно уже отвыкла: гость Ричи, для которого она танцевала в этот вечер, вдруг приобнял ее за талию и легко, без малейшего усилия, усадил к себе на колени.

Но она, как бывалая, опытная девушка, даже не подала вида, что что-то идет не так. Лишь метнула несколько растерянный взгляд в сторону Ричи: «Что это еще за дела, шеф? Неплохо бы предупреждать о подобных вещах заранее…» Но тот никак не прореагировал на случившееся, он продолжал вести себя как радушный хозяин, которому ничего не жалко для своих дорогих гостей.

– Может, потанцуем, дорогой? – томным голосом произнесла Марго. – Но сначала я хотела бы что-нибудь набросить на себя.

– Я нэ танцую, – сказал гость, уверенно положив свою тяжелую ладонь на ее знаменитую грудь, которой касаться никто из клиентов категорически не имел права. – А вот ты умеешь, да-а.

Тем временем юная стриптизерша продолжала самозабвенно работать у шеста. Да, она была еще очень неопытной, ее движения пока были далеки от совершенства, но именно это обстоятельство и заводило сейчас более всего Алика. Она фонтанировала энергией, эдакий смазливого вида «перпетуум-мобиле». Кармен вела себя так, как будто, танцуя обнаженной перед незнакомыми мужчинами, испытала целую череду оргазмов. И хотя Алик сам успел уже прилично «вмазаться», у него все ж хватило ума сообразить, что девчонка, которой он любуется, не иначе как сидит на «допинге», потому что без помощи волшебных колес, а то и чего покруче, демонстрируемой ею степени вдохновения вряд ли удалось бы добиться в столь юном возрасте.