Михаил Гуревич, старший брат Поплавской, тридцатитрехлетний бизнесмен из Москвы, с внешностью и манерами преуспевающего дельца, прилетел в Кёниг обычным вечерним авиарейсом. Компанию ему в этой экстренной поездке составил мужчина лет сорока двух, предпочитающий носить неброские темно-серые и коричневых оттенков костюмы в сочетании с дымчатыми очками (несколько человек из высшего руководства компании «Росфармаком», которые имеют на него выход, обращаются обычно к этому мужчине по имени-отчеству – Сергей Александрович, – и только Гуревич-младший позволяет себе более фамильярное «Саныч»). Третьим в номере был Боря Найман, ровесник и давний приятель Гуревича, мужчина несколько полноватой комплекции, добродушный и крайне общительный субъект (сегодня, впрочем, он выглядел подавленным).

История, которая уже успела вызвать переполох и послужила, собственно, причиной тому, что Гуревич, ругаясь на чем свет стоит, вынужден был отложить все дела и мчаться в Шереметьево – как на грех, не удалось организовать частный борт в Кёниг, – по правде говоря, не поддавалась пока никакому здравому объяснению.

Но обо всем по порядку.

Юля исчезла в ночь с четверга на пятницу. Первым поднял тревогу Борис Найман, менеджер московского офиса компании «Росфармаком», в прошлом Юлин ухажер, а теперь, после годичной давности объяснения между ними, просто ее хороший приятель.

В Кёниг они прилетели из Москвы вместе, еще в среду, а уже в воскресенье должны были вернуться обратно в российскую столицу опять же одним авиарейсом. Поплавская вот уже как года три поддерживала контакты с местной немногочисленной еврейской общиной и бывала здесь почти ежеквартально, приезжая на два или три дня, подгадывая к каким-нибудь важным мероприятиям (на этот раз празднование Рош-Ашана[2], а также подготовка к мероприятиям, проводимым в память о жертвах холокоста). Что касается Бориса, то он планировал проинспектировать местное представительство компании, а также вручить представителям общины партию лекарств и компьютерное оборудование (контейнер с благотворительной «посылкой» от «Росфармакома» уже прибыл на местную железнодорожную станцию).

Юля, по обыкновению, предпочла остановиться в гостинице «Приморская», где для гостей из Москвы были забронированы два одноместных люкса. Почти все из запланированного было сделано в среду, во второй половине дня, и в четверг. В пятницу утром Юля планировала во второй раз посетить областной архив – Найман сразу же навязался ей в провожатые, – а потом они собирались съездить к каким-то Юлиным знакомым. Никаких серьезных общественных мероприятий на этот день у них не планировалось. Наступал шабат, еврейская суббота, которая, как известно, начинается в пятницу, во второй половине дня. Юлия, как и Борис, были обычными современными молодыми людьми, воспитанными в светских традициях. Но раз уж они решили поучаствовать в общинных мероприятиях, то и им приходилось считаться с существующими традициями и обычаями.

Ну так вот, в пятницу, в половине десятого утра, как и было договорено еще в четверг вечером, Борис, уже полностью собранный, в плаще, с портфельчиком в правой руке, постучался в дверь номера, который занимала Юлия.

Прислушался. Опять постучал. В ответ – тишина.

Борис подумал, что девушка, возможно, не расслышав попискивание будильника, чуток заспалась. Или же находится в ванной комнате и потому не слышит стук в дверь…

Найман достал из кармана пиджака трубку и позвонил Юле на сотовый. Механический голос сообщил, что абонент находится за пределами Сети, соединение невозможно. Борис, недоумевающе пожав плечами, повторил попытку, но результат вновь оказался отрицательным.