У меня всегда было особое отношение к этому святому. Будете в Санаксарах – обратите внимание. У всех рака с мощами в виде гробницы, у него – в виде ковчега – боевого судна – наверное, единственная в мире. У всех святых мощи облачением покрыты, у него – андреевским флагом, как на кораблях.

И судьба у этого святого была такая же необычная. За всю жизнь – ни одного проигранного сражения, ни одного погибшего корабля и офицера, ни одного пленённого матроса… И это при том, что флотоводец фактически разгромил две такие великие морские державы, как Франция и Турция. При этом большинство побед было одержано над численно и технически превосходящим противником.

Существуют правила военных сражений, нарушать которые нельзя: они вырабатываются веками и пишутся кровью предшественников. Нельзя, например, атаковать противника при его численном превосходстве, а для атаки необходимо занять наветренное положение. У Ушакова было два линейных корабля, у турок – пятнадцать. Турки могли выпустить залп общим весом 410 пудов ядер, русские – 160. Вдобавок к этому турецкий флот был ещё и быстроходнее русского! Ушаков нападал первым и побеждал! При этом – не потеряв ни одного убитого и лишь семь человек – раненными! Ну разве не чудо?

Не случайно сам великий Суворов кричал «Ура русскому флоту! Зачем я не был на Корфу хотя бы мичманом!?»

Я был первый, кто написал о нём в Саратове, и даже опубликовал его икону, когда его икон-то даже и в Москве не было («Земское обозрение» 4 октября 2001), и этот материал пошёл вместе со статьёй капитана запаса 2 ранга Борисом Мангасаровым – бывшим моряком – подводником, известным саратовским журналистом и интереснейшим человеком, и, между прочим, мусульманином. И это, на мой взгляд, так же промыслительно: два русских патриота, болеющих за судьбу своей страны, были опубликованы на одной полосе российского патриотического издания.

В акафисте Федору Ушакову сами собой составились такие слова: «Радуйся, верно служащим Державе Российския покрове и помоще!» и ещё: «всем… верно служащим России помощник явился еси,», и в молитве: «яко честное служение Отечеству своему, кое преддверие Отечества Небесного – служение Самому Богу есть – тем знаменуя.» Разумеется, праведнный воин Феодор, как патриот и верный сын своей Отчизны, болел душой и молился о всех верных ее сынах и по мере возможности – верим – помогал. Всем – даже атеистам. Безусловно.

Довёл ли он их всех, в том числе и иновреных, до Царствия Небесного? Мы этого не знаем. Давайте не будем решать за Бога. Это противно Ему- Всемогущему и Всеведущему. Скажу лишь, что в своей статье «О войне – с любовью» автор пытался по мере своих слабых сил задать себе эти вопросы. Насколько ему удалось на них ответить – судите сами.

Молебен закончился, и все стали подходить к мощам. Пожалуй, я готов поклясться, что испытал чувство, которое испытывал, прикладываясь к мощам многих других святых: ИоаннаОленевского, Митрофана Воронежского… мощи были тёплыми, как кожа любого человека – ну, разве что чуть прохладнее обычного – как бывает, когда выступает на теле испарина в сильную жару. Стоял то ли июнь, то ли июль – уже не помню. Но главное даже не это. В голове мелькнула мысль: «Я тебе помогу», и не было никакого сомнения, что мысль эту мне послал сам святой воин Фёдор. Мало того: приложившись к мощам, меня просто пронзила мысль: «Мы с тобой хорошую ВЕЩЬ напишем». Уж что за вещь – не берусь рядить: смотрите, читайте, решайте сами…

Ну да, тебе Оттуда, посылается творческий импульс. А уж облечь его в словесную форму – твоя задача. И что у тебя получится: песня о Родине или страсти по Лилоте – зависит уже от тебя. Именно поэтому все книги Священного Писания имеют своих конкретных авторов.