– Поехали к Николаю Сергеевичу, расскажешь ему, почему не выполняешь работу!

– Никуда я сейчас не поеду! – заявляю, отчаянно сопротивляясь.

– А я говорю, поедешь, – сквозь зубы бормочет Гришка.

Он сильный, но я жилистая и не даюсь так просто и пытаюсь вывернуться из его рук.

– Саня, помоги мне! –  кричит придурок увальню, сидящему в машине.

Чувствую, что с двумя мне не справиться и ору единственное, что может вытащить людей из дома.

– Пожар!

– Пасть закрой!

Парень затыкает мне рот ладонью, и я кусаю ее.

– Сучка! – вопит он, смотря на следы моих зубов на своей ладони, а я сплевываю кровь на землю и, смотря на него с ненавистью, еще острее чувствую, как же я хочу вырваться из этого ада!

Стемнело так быстро, в одно мгновение, а я не успел вернуться на спортивную базу, где разместили нашу команду, и немного сбился с дороги.

Вечером, когда все предпочитают залипать в гаджетах, валяясь кверху брюхом, я сваливаю к морю. Многие наши пацаны видели его и не раз, и точно не весной, когда оно ледяное, а мне так не повезло в жизни.

Раньше со мной часто ходил Ромка. Мы вообще с ним не разлей вода, как братья. После смерти матери и разногласий с отцом он часто подолгу зависал у меня, и бабушка пыталась отогреть его любовью, которой тот внезапно лишился.

Наверно, именно горе так сблизило нас. Я стал сиротой еще раньше и как никто другой понимал друга. Может, поэтому он не боялся показывать мне свою слабость и боль, а может потому, что был уверен: об этом кроме меня, никто не узнает.

Только сейчас черта засосало любовное болото, и он весь день живет ради той минуты, когда сможет связаться со своей ненаглядной, заточенной в стенах интерната, и чем ближе время икс, тем более нервным он становится.

Сворачиваю на новую улицу и радуюсь, что та освещена и не придется и дальше подсвечивать себе дорогу фонариком.

Неожиданно раздается женский крик и неразборчивый возглас.

Вглядываюсь и замечаю в тусклом свете фонаря темную машину, в которую пытаются впихнуть девушку. Бедолага сопротивляется, но она одна, а обидчиков двое.

Добавляю газа и, подлетая к месту происшествия, ору:

– Оставили девушку в покое!

Темноволосый парень оборачивается и, зло смотря на меня, угрожает:

– Иди своей дорогой, защитник, пока тебе не отвалили люлей.

– А ты попробуй! – бросаю ему с вызовом.

Поворачивается ко мне, собирается ударить, но я считываю его намерения, опережаю и выношу с одного удара.

Второй смотрит на меня взглядом: «ну все, тебе звездец».

Да, он крупнее, но это совсем не преимущество, если не умеешь использовать свою массу, и сейчас я поубавлю у него спеси.

Бугай отталкивает девчонку в сторону и двигается на меня, а дуреха, вместо того чтобы сваливать, остается сидеть на земле.

– Сейчас пожалеешь, что родился! – рычит быдло, а я усмехаюсь. Саныч уверял: кто много говорит, мало что из себя представляет. Настало время проверить эту теорию на деле.

Борзый пытается достать меня с первого выпада, но я подныриваю и пока он в шоке, что его хук не прошел, врезаюсь кулаком в наглую морду.

Да, с одного удара его тушу уложить не получается, и он, даже огрызаясь, пару раз вскользь проходится по моей физиономии, но спесь с него я сбиваю конкретно. Вижу это в озадаченном взгляде.

Вот только наш бой без правил заканчивается так же быстро и спонтанно, как начался. Выехавшая на встречку машина спугивает парня, и тот, бросив мне «еще встретимся», грузит полуожившего приятеля на заднее сиденье и уносится на тачке прочь.

Поворачиваюсь к девушке, притихшей на асфальте, и не верю своим глазам.

– София?!

Она отводит взгляд.