До двери Саша еле доковылял – суставы ломило так, будто он заболел гриппом. Особым преувеличением это не было, он чувствовал себя совершенно больным. Того, кто стоял за дверью, Саша уже ненавидел больше, чем кого бы то ни было… Пока не открыл ее.

– Тренер?

Ему вдруг по-детски захотелось спрятаться за темное пальто, висевшее в крошечном общежитском «предбаннике», как называла его Тина. Спрятаться не от тренера – от стыда…

Не дожидаясь приглашения, Егор Степанович шагнул в комнату, громко потянул носом, и глаза его налились кровью.

– Ты чем тут занимаешься, черт бы тебя побрал?! А? – прошипел он и хотел было схватить его за грудки, но Сашка оказался без майки, рука скользнула мимо. – Завтра у нас финал, а ты дезертируешь с поля боя?

– Тренер, мы же не на войне, – пробормотал Саша, пряча глаза.

– За тобой команда.

– Я же не капитан…

– Ты – больше, чем капитан! Ты – защитник.

«Это я уже слышал сегодня», – хотел сказать Саша, но усомнился: вдруг это было вчера или несколько дней назад? Как давно он блуждает во времени?

– Ты – лидер, Борисов. Ребята любят тебя. Что смотришь? Можно подумать, он этого не знал! Без тебя можно и не выходить на поле… Целый год работы всей команды – коту под хвост!

– Егор Степанович, вы же сами твердили, что перед игрой нужно переключаться на другое… Не думать о ней. Вот я и…

Впившись в его голые локти, тренер сдавил их так, что Саша сморщился от боли:

– Шутить изволите?! А ну, быстро оделся и за мной!

– Что вы делаете в моей комнате? – раздался голос Тины.

Вжавшись в стену, Саша пробормотал:

– Тина, это мой тренер – Егор Степанович. Он пришел за мной.

– И ты намерен отправиться с ним?

– Именно. Именно это он сейчас и сделает.

– Я не вас спрашиваю. Саша, ты уходишь с ним?

Он виновато пробормотал, уже понимая, что при любом исходе становится предателем:

– Завтра финальная игра. Я не могу подвести команду…

– Ты предпочтешь подвести меня?

– Я же вернусь…

В ее взгляде он прочел: «Кому ты будешь нужен, когда вернешься?» И Саша уже готов был взмолиться, обратившись к тренеру, чтобы отпустил его, оставил с этой невероятной девушкой, сводившей его с ума, ведь это было единственное, чего он сейчас хотел.

Но Тина опередила его, улыбнувшись так, что он обмер:

– Хорошо. Игра так игра. Надеюсь, она стоит свеч. Но я иду завтра с тобой.

Егор Степанович настоял, чтобы ночь перед матчем Саша провел дома. И он проспал двенадцать часов кряду, пока Илья, которому тренер дал жесткую установку, не растолкал его.

– Только не воображай, что я вечно буду этим заниматься, – пробурчал он, протянув большую чашку кофе.

Саша только кивнул – способность говорить еще не вернулась к нему. Но крепкий кофе прояснил его мысли. С каждым глотком он и чувствовал себя, и соображал все лучше.

– Я твой должник…

– Ты даже не представляешь насколько, – зловещим тоном протянул Илья и забрал у него пустую чашку. – Я сказал преподу, что ты свалился с температурой – вот и не явился на экзамен.

– Илюха…

– Ну да, да! Я – твой ангел-хранитель. Не забудь об этом, когда будешь получать Нобелевку.

– О да…

– Что – да? Ты, черт возьми, самый талантливый изо всех, кого я знаю! – внезапно взвился Илья. – Что ты делаешь с собой? Ну да, она – красавица, не спорю. Но, Сашка, она же убивает тебя!

«Это правда», – отстраненно подумал Саша. Но сопротивляться у него не было ни сил, ни желания.

…Во втором тайме, когда им пробивали штрафной, Саша вдруг заметил красное платье Тины возле банки[7]. Отвлекся он лишь на секунду, но этого хватило, чтобы в защите образовалась брешь.

В вопле студенческого стадиона смешались отчаяние и радость.