К сожалению, не располагая подлинными материалами уголовного дела невозможно оценить, доказательны или не доказательны доводы защиты, и что это за доводы. Так же, как неизвестно, доказательны ли доводы обвинения. Однако, изучив помещенные в газете схему ДТП и факты, на которые обращает внимание читателя «Комсомольская правда», смею утверждать, что принципиально важные для установления истины «доказательства обвинения» являются недопустимыми доказательствами. Я имею в виду оценку судом скорости автомобиля Евдокимова. Корреспондент пишет, что, несмотря на то, что по делу прошло множество свидетелей, скорость «Мерседеса» так и осталась невыясненной: «На суде была названа скорость губернаторского «Мерседеса», установленная экспертами – 149 км/ч (поразительная точность – не 148 и не 150, а ровно 149!). Но очевидцы аварии утверждали, что автомобиль Евдокимова мчался со скоростью под 200 км/ч».

Значение скорости «Мерседеса» является доказательством по делу. Эта скорость является исходной для вычисления других параметров, которые могли оказать влияние на установление степени вины участников ДТП. В условиях, когда истинные значение скорости «Мерседеса» было невозможно установить инструментальными методами (т. е. приборами), пришлось прибегнуть к экспертным оценкам. Следовательно, достоверность экспертных оценок (т. е. погрешность определения скорости) приобретает огромное значение. Но, если верить газетной публикации, погрешность в определении скорости не оценена. Если эксперты и суд оперировали значением скорости ровно 149 км/ч, а какие-то очевидцы называли цифру – под 200 км/ч, без оценки погрешности, то и первое и второе значения не отвечают требованиям метрологической допустимости, не отвечают требованиям Федерального закона «Об обеспечении единства измерений». Вспомним ч. 2 ст. 50 Конституции РФ: «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона». И это, на наш взгляд, давало основания защите опротестовать приговор. А погрешность экспертных оценок может быть весьма значительной (десятки процентов). Предположим, что скорость «Мерседеса» была бы оценена экспертами с погрешностью всего лишь в ±20 %, т. е. не 149 км/ч, а (149±30) км/ч. Такая оценка означала бы, что скорость «Мерседеса» с одинаковой вероятностью могла находиться в интервале от 119 до 179 км/ч. Не исключено, что анализ дорожно-транспортной ситуации с учетом этого обстоятельства, привел бы следствие и суд к иным результатам. Возможно, что при скорости 119 км/ч водитель «Мерседеса» при нормальном времени своей реакции имел бы техническую возможность избежать наезда. Таким образом, наличие погрешности (неопределенности) в определении скорости породило бы сомнение в выводах суда. Повторяю, – независимо от того, получено значение скорости экспертным методом или со слов очевидцев, результат должен сопровождаться оценкой погрешности. Это требование закона. Но оценки погрешности то нет! Следовательно, ни результат 149 км/ч, ни «под 200 км/ч» не могут иметь юридической силы. Известно ли это было судье, вынесшему приговор Щербинскому? Сомневаюсь.

К счастью для Щербинского, метрологический анализ полученных результатов не потребовался. Развернувшееся по всей России массовое движение в его защиту вынудило суд при повторном рассмотрении дела вынести оправдательный приговор. Но это уж кому как повезет.

Защитник – близкий родственник наравне с адвокатом имеет право обжаловать приговор суда первой инстанции.