– Вот здесь можно было бы сделать прекрасный театр!

– Эта мысль, – говорила позднее А. Г. Коонен, – показалась мне просто гениальной. С этого дня наши прогулки по Тверскому бульвару участились. Гуляя, мы с увлечением обсуждали, какой из особняков больше подходит для театра. Однажды Таиров обратил наше внимание на красивый дом, окна которого были ярко освещены. Сверкающие хрустальные люстры создавали впечатление, что за окнами тянется большой нарядный зал. Мы остановились и как зачарованные смотрели в окна.

– Завтра же пойду разговаривать с владельцем дома, – решительно заявил Таиров.

Сходил. Приняли Александра Яковлевича вежливо, но так же вежливо и отказали.

– К сожалению, ваша идея, молодой человек, не из удачных, – заявил владелец красивого особняка.

В другом владении Таирова не пустили дальше передней, а на его предложение прозвучало:

– А вы, батенька, в своём уме?

Коонен предложила перенести поиски на нечётную сторону бульвара, надеясь этим обмануть судьбу:

– Моё внимание ещё раньше привлекал один особняк с красивой резной дверью чёрного дерева. Дом казался пустым и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров, оглядев этот дом, согласился со мной, что в нём что-то есть и, подойдя к двери, решительно позвонил. Всей компанией мы пошли на бульвар и стали ждать. Александр Яковлевич долго не возвращался, но из облюбованного дома вышел с сияющими глазами. Все сели на скамейку, и он начал рассказывать:

– Четыре зала, идущие анфиладой, не годятся для того, чтобы сделать театр. Ломать их грешно. Но есть возможность пристроить к ним небольшой зрительный зал и сцену. Само здание создано для театра. И подумать только, что в этом доме размещаются воинское присутствие и бухгалтерские курсы!

Сейчас это дом № 23. В начале XIX столетия он представлял собой ампирный особняк и принадлежал братьям Паршиным. Они взяли на себя обязательство перестроить здание под театр, а театр должен был выплачивать им по 36 тысяч рублей в год. По поводу этих выплат Коонен говорила:

– Никому из нас даже в голову не пришло, из каких доходов сможет маленький театр выплачивать эту сумму. Главное, мы уже видели в своём воображении театр! Мечта становилась реальностью.

Открытие театра, названного Камерным, состоялось в пятницу 12 (25) декабря 1914 года. На премьере присутствовали М. Н. Ермолова, Е. В. Гельцер, A. B. Нежданова, A. B. Собинов, почти все ведущие актёры Малого и Художественного театров. Пьеса «Сакунтала», имевшая полуторатысячную историю, по выражению Скрябина, передавала дыхание Индии и имела чрезвычайный успех. С этой пьесы в Москве началась жизнь театра, избравшего независимый путь от корифеев МХТ.

Но отметить успех должным образом труппа не смогла (не было средств). Поэтому после спектакля просто собрались в фойе за чашкой чая, делились впечатлениями, мечтами о будущем. И, как сказала Коонен, засиделись:

– Когда забрезжил рассвет, мы вышли на улицу и долго бродили по бульвару в ожидании первого выпуска газет. Наконец открылся киоск. Мы сразу же увидели «Русские ведомости» и заголовок «Московский Камерный театр. „Сакунтала“». Статья была более чем благожелательна. Этого мы не ожидали. Другие статьи, последовавшие за этой, также были очень благосклонны. Даже те рецензенты, которые не хвалили нас, яду по нашему адресу не расточали.

Коонен была звездой Камерного театра. Здесь не место описывать её сценическую карьеру, но пару штришков отметить хочется. Двадцать девять лет (!) Алиса Григорьевна с неизменным успехом играла роль французской актрисы Адриенны Лекуврёр (в одноимённой пьесе). Зрителей Коонен завораживала пластикой, глазами и голосом.