Что касается К. Фирсанова, то и он не лишился головы, а после освобождения Орловщины был переведён в Брянск, во вновь образованную область, оттуда – в Башкирию, но в 1954 году – «снят с должности «за допущенные серьёзные ошибки в руководстве органами МВД республики». Сам Кондратий Филиппович не особо рвался после войны посетить Орёл, он даже остался в Куйбышеве на постоянное жительство, хотя родился на Рязанщине. А ещё он очень болезненно воспринимал наши вопросы об оккупации и всякий раз переводил разговор на «партизанскую

тему». Есть документы, свидетельствующие о том, что бывший начальник УНКВД пытался возвеличить свою роль в организации подпольно-партизанской работы, но даже Орловский обком партии ему в этом отказал.

Одним из последних моих вопросов Фирсанову был:

– Почему толком не внедрили подполье перед приходом немцев?

– Так получилось, – буркнул генерал. – И вообще я не хочу ворошить эту тему… (Личный архив автора (ЛАА), 1980 г.)

А мы вот очень желаем как можно больше узнать о «неофициальных» патриотах, которые внедрялись в оккупационные структуры, помогали, как умели, соотечественникам и зачастую погибали, вычисленные опытными гестаповцами и сотрудниками «русской полиции». Вот их-то и не хотели долгое время признавать как народных мстителей. И рассказывать о них К. Фирсанов не пожелал, потому как, видимо, стыдно, что пальцем не пошевелили, чтобы спасти многих, уже от репрессий своих же, после войны. Он же очень нервно отреагировал на вопрос о книге своего бывшего подчинённого Мартынова «Фронт в тылу» (Тула, «Приокское книжное издательство», 1981), особенно на строки, зафиксированные на 50-й странице: «Сложившаяся в результате внезапного захвата фашистами Орла очень трудная обстановка исключила возможность отработки до конца всех деталей по созданию городского подполья. Не удалось полностью отшлифовать способы связи и условия конспирации. Не все коммунисты и комсомольцы успели получить последний инструктаж и конкретное задание».

К слову, в книгах Матвей Матвеевич словно сознательно обходил молчанием имя своего начальника, что наводило на мысль об их, мягко говоря, разногласиях. Дальнейшее расследование подтвердило наши догадки. Но мы об этом ещё расскажем.

А возвращаясь к вопросу о том, как был захвачен Орёл, обратимся к воспоминаниям немцев о тех октябрьских днях сорок первого.

«…Из доклада 5-й танковой бригады о результатах выполнения боевой задачи:

1 октября – боевая группа Эбербаха выступила в 7:00 по обе стороны от оси наступления. Противник большей частью своих сил отступил. После этого наступление развило темп. Был быстро преодолён противотанковый ров. Произошёл короткий бой на мосту к югу от Севска. В 11:05 передовые танковые подразделения вошли в Севск, воспользовавшись налётом пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука». Все мосты оказались целы. Было захвачено два вражеских самолёта.

Чтобы воспользоваться благоприятно складывающейся ситуацией, авангард под командованием подполковника Хохбаума выступил в 12:00. Перед ним была поставлена боевая задача наступать прямо на Дмитровск-Орловский для того, чтобы перерезать железную дорогу Харьков – Брянск,

пересекавшую направление наступления. Генерал-полковник Гудериан посетил полк и передовые танковые подразделения и поблагодарил их за службу.

8-я рота вместе с 3-й ротой сапёрного батальона дивизии захватила 15 тяжёлых гаубиц и 60 тягачей на возвышенности вокруг села Новоямское.

Вслед за этим, получив питание и дозаправку, авангард выступил вперёд. Авангард вскоре догнал

5-ю роту, которая за 30 минут до этого вырвалась вперёд и взяла мост в Ступино. Этот мост также был целым. Поражало, как русским к тому моменту не удалось взорвать ни одного моста. В