Эрленд опустился на одно колено, достал нож и срезал несколько стеблей мягкой осоки. Она требовалась в обезболивающей настойке в очень маленькой дозе, поэтому собранного количества должно хватить надолго. Растение приятно холодило кожу пальцев, оставляя на ней мелкие капли оттаявшего снега. Алхимик положил стебли в сумку и поднялся с земли.

Оседлав Ласку, Эрленд направил её назад, к мощёной дороге, а потом свернул дальше, на восток. Целитель всегда пользовался проверенным путём, если была такая возможность. Дорога напоминала ему, что он идёт по территории людей. Просторы полей и лесов таили в себе какую-то загадочную тягу, но Эрленда почти всегда пугала эта свобода. Ласка, наверняка, чувствовала бы себя лучше среди своих сородичей, на полях. Но будь она на воле, она, скорее всего, не дожила бы до своего возраста.

Дойдя до развилки, Эрленд не свернул и поехал по едва заметной тропе в гору – благо, тропа была хорошо протоптана, и любой ухаб был виден. Насколько он помнил, там, наверху пригорка, находилось кладбище, где хоронили своих людей жители небольшой деревеньки, находящейся неподалёку. Эрленд слез со своей лошади на подходе к кладбищу.

– Не вздумай съесть тут чего-нибудь, – усмехнувшись, наказал он Ласке, хотя и сам прекрасно знал, что она не станет этого делать.

Ласка фыркнула в ответ, будто говоря, что трава всё равно покрыта снегом, и стала осматривать местность, беспокойно вертя головой из стороны в сторону. Лошадь не любила находиться там, где царила смерть. Эрленду и самому было не по себе в подобных местах. Несколько раз алхимику доводилось побывать в городских похоронных залах. В подобных местах становилось по-настоящему страшно, и даже слабый ветерок, колыхнувший огонь факела, заставлял вздрагивать и испуганно оглядываться.

При обходе надгробий у Эрленда по спине побежали мурашки. Алхимик всегда замечал, что на кладбищах слишком тихо. Эрленд уходил всё глубже в лабиринты надгробий, как вдруг прямо над его головой громко каркнула ворона. Вздрогнув от неожиданности, целитель в душе проклял эту птицу. Обойдя ещё несколько заснеженных надгробий, Эрленд, наконец, увидел интересующий его цветок. Он назывался «погибшая краса». Ярко-оранжевые лепестки с чёрными точками около центра, на стебле два-три треугольных листа. «Погибшая краса» росла только на могилах молодых девушек. Считалось, что если этот цветок вырос на могиле девушки, то сами боги подтвердили её красоту. Среди вялых и мрачных цветов кладбища «погибшая краса» сильно выделялась. Эрленд вспомнил, что такой же цветок вырос на могиле Лилли. Однако её «погибшая краса» была небесно-голубого цвета, что является большой редкостью. В народе говорилось, что это означало чистоту помыслов умершей девушки. Целитель помотал головой, прогоняя горестные воспоминания.

Достав свой нож, Эрленд срезал цветок и невольно залюбовался его красотой. Это растение было способно пробиться даже сквозь снежный покров посреди зимы. На его оранжевых лепестках блестели редкие снежинки. Большая их часть таяла на «погибшей красе», оставляя маленькие капельки. Будто сам цветок тоже оплакивал безвременно ушедшую в царство смерти девушку, тоскуя о её утерянной красоте. Глубоко вздохнув, целитель положил «красу» в сумку и решил ещё побродить по кладбищу. Он нашёл ещё четыре таких цветка, прежде чем решил, что пора уже двигаться дальше. Ему нужны были только лепестки, а их на каждой «красе» было по десять штук.

Ласка с готовностью поднялась с земли, как только увидела приближающегося хозяина, оставив неровный след от своего тела на снегу. Эрленд видел, что она взволнована. Погладив лошадь по голове, алхимик возобновил свой путь. Осталось только добыть несколько ветвей ранней плакучей ивы. Поначалу Эрленд решил свернуть к озеру Дейлор, которое находилось недалеко от границы с Крартельской провинции империи Стедмар. Там должна расти одинокая ранняя плакучая ива, которая не раз отдавала свои листья на эликсиры Эрленда. Однако два или три раза алхимику пришлось топать за ивовыми листьями к Зелёной Лиге – реке, которая текла через Многолюдный лес. Её так назвали из-за того, что она большей частью своей длины протекает через этот самый лес, беря своё начало из ключевого родника на бывшей территории Крартела.