В своей книге «Зарубежная Русская Школа», которая, к сожалению, охватывает только самый ранний период истории русского зарубежья до начала 1924 года и касается, главным образом, школ, находившихся в ведении Земгора, В. В. Руднев даёт полную и очень живую картину борьбы за души русских детей в начале рассеяния (Париж, 1924. 278 стр. с многочисленными иллюстрациями). Он считал, что в начале русского рассеяния в материальной и моральной помощи нуждалось двадцать тысяч детей. Отмечая создание в странах рассеяния к 1 января 1924 года 47 русских средних учебных заведений и многочисленных низших школ, В. В. Руднев пишет:

«Совершенно нельзя понять успехов зарубежного школьного дела, если не оценить по заслугам роль русского учителя, самоотверженная деятельность которого, зачастую в самых невероятных жизненных условиях, только и сделала возможным сохранение и даже дальнейшее развитие русской национальной школы в изгнании».

Далее В. В. Руднев отмечает беззаветную преданность русского зарубежного учительства своему делу:

«Учитель получает нищенское содержание, составляющее лишь часть самого низкого беженского прожиточного минимума. Он вынужден зачастую пополнять свой бюджет тяжёлым физическим трудом. В классе он вынужден обходиться без самых необходимых учебных пособий или приготовлять их самому во внеурочное время. Тем не менее и в этих условиях русский учитель не оставляет своего дела, не бросает его даже тогда, когда ему предоставляется возможность переменить своё занятие на более выгодную в материальном отношении профессию».

Слова, сказанные В. В. Рудневым, относятся как к учителям, так и учительницам зарубежья, этим настоящим подвижникам и «будителям» русского национального сознания.

Вадим Викторович Руднев (187?–1940)

Особое место в русском школьном деле за рубежом родины представляет собою обслуживание детей и подростков в Турции, так как оно было очень ограничено во времени (1920–22) и проходило в исключительно тяжёлых условиях. Из почти двухсоттысячной волны беженцев 1920 года трёх эвакуаций (Новороссийской, Одесской и Крымской), оказавшихся в Константинополе и его окрестностях, к 1924 году осталось меньше десяти тысяч. После 1923 года прекратили свою работу иностранные гуманитарные организации и русские общественные учреждения, но за два года с небольшим была проделана очень большая и плодотворная работа, которая послужила потом примером для других стран рассеяния.

Главная волна беженцев прибыла в Константинополь в ноябре 1920 года и осталась, несмотря на зимнюю погоду, буквально под открытым небом. Первыми жилищами многих русских были сырые землянки, необитаемые и полуразрушенные дома, палатки и даже пещеры на берегах Босфора и Мраморного моря. Дети особенно страдали и подвергались опасности морального одичания и физической гибели. Надо было принимать немедленные меры к спасению тысяч русских «беспризорных». Одним из первых откликнулся на нужду Временный комитет союза городов во главе с П. П. Юреневым и А. В. Жекулиной, начавший свою работу уже в декабре 1920 года. Благодаря ассигновке Земско-городского комитета (Земгора) удалось с февраля 1921 года наладить культурно-просветительное и школьное дело в Константинопольском районе. Пришли на помощь и иностранные благотворительные организации: Международный Красный Крест, Американская организация помощи, Американский Красный Крест, английские благотворительные общества и отдельные американцы, друзья русских: г-жа Бристоль и профессор археолог Уиттимор, который создал потом большое дело помощи русским студентам. Удалось наладить раздачи питания и белья.