Когда они вдвоем управились с лошадьми и скотиной, Зара пошла под невысокий навес, где стояла массивная чеченская печка, чтобы собрать на стол поесть для Висита. Висит же отправился, к журчавшему за домом ручейку, чтобы сполоснуться.

К тому времени, когда Висит вернулся под навес к низенькому круглому столу, Зара положила на стол испеченный вечером еще теплый ароматный чурек, творог в сметане, брынзу, тут же подоспело и мясо поджаренное на угольях в открытой чеченкой печи.

– Я тут думала, – сказала Зара задумчивым голосом, Виситу, вытиравшему полотенцем мокрое лицо, – ведь у людей, которых ты оставил без табуна лошадей тоже есть дети, должно быть и у них есть сироты. Ты об этом не задумывался, Виса?

Висит вдруг перестал вытирать лицо, которое на фоне керосиновой лампы, зажженной Зарой под навесом, вдруг посерьезнело. Его усталые сероватые глаза источали лишь неясную боль и печаль. Видно было, что молодой человек не раз задавал сам себе этот вопрос.

– Казаки и калмыки нередко идут на наши земли войной впереди царских войск. Они виновны в том, что и наши, и их дети становятся сиротами. Мы не просто забираем у них лошадей и скот, мы с боем отбиваем их у них. Не мы выбрали их для себя недругами, но они по своей совести стали нашими врагами. Казаки селятся на наших землях, где всегда остается лишь пепел от наших селений. Когда их беглые отцы и деды, по сути дела рабы в собственном государстве, бежали от своих господ и поселились на берегах Терека, мы стали им добрыми соседями. Хотя и эти земли были нашими пастбищными наделами. Однако когда царь снова их приласкал и простил великодушно, они тут же поспешили признать своего бывшего хозяина. Раба в себе они, видимо, так и не смогли одолеть. За наши сожженные селения, за их зверства Дела накажет, если не их, то их потомков непременно. Не должен, будь то человек или целый народ, обрести для себя счастье на этой Божьей земле, зверствуя, проливая реки крови, ни в чем неповинных людей, делая несчастными других.

– Ты кого тут ругаешь, кант 1? – увлекшись разговорами Зара с Виситом не заметили, как подошел старик Булат.

– Мы тут, ваша 2, размышляли о человечности, о добре и зле, – Висит встал с низенького стула и выпрямил спину в знак уважения к старику.

Старик, сделавший свои выводы из отрывка речи молодых людей, услышанного им, присел

на стул возле стола, пригласив сесть и молодого человека.

– Казаки мужественный народ, этого у них не отнимешь. Между горцами и казаками было и некоторое кровосмешение в былые времена. Видимо нынче жадность ослепила их старейшин. Не терпится им захватить наши плодородные земли с помощью русских штыков. Налей-ка, дочка, и мне калмыцкого чаю, – заключил старик.

– Ваша, мне понадобится помощь старейшин селения в распределении лошадей и скота нашим бедным семьям и сиротам. Я бы хотел, чтобы ты посоветовался со старейшинами, окажи мне помощь, – попросил Висит старика, когда они уже притронулись к еде.

– Завтра с утра я попрошу собраться стариков и посоветуюсь с ними, как нам поступить с твоими лошадьми и скотиной, – видно было, что старик чем-то озабочен. Немного попив чаю, старик добавил. – Висит, ты со своими верными друзьями много помог бедным людям и сиротам нашего селения. Последние стычки с царскими войсками принесли много бед нашему народу. Люди сильно пострадали. Много сирот осталось. Наши люди, конечно, в беде всегда помогают друг другу, на этом стоит наш народ. Кант, пока живой, я тебе заменяю отца, поэтому хочу дать совет тебе и твоим друзьям. За проступки и ошибки отцов не должны страдать малые дети, женщины. Этой истины должны придерживаться всякий народ, если он не сброд какой, а настоящий народ. Мне бы не хотелось, чтобы вы забирали кусок у чужих бедняков ради наших сирот. Я должен, кант, сказать тебе… Хватит тебе искать приключений и опасностей. Надо тебе завести семью и остепениться…