– Не знаю… – как-то неуверенно отозвался Яков Антонович. – Там тоже происходит что-то нехорошее…

– Нет! – неожиданно резко возразил Алексеев и, стараясь смягчить тон, повторил: – Нет… Никуда не нужно уходить. Им нет до нас дела. Они уходят. Навсегда уходят. Опасны те, для кого путь перекрыт, кто не может выйти из леса. Их гложет злоба и ненависть… Никуда не нужно уходить.

– С чего ты это взял? – не поверил Виктор.

– Не знаю. Чувствую, наверное… – Олег и сам не мог объяснить, откуда появилась у него эта уверенность.

– Смотрите! – воскликнул бакенщик.

В тумане проявились очертания большой лодки. Круто изогнутый нос украшала голова волка, а что было некогда изображено на истлевшем парусе, уже и не понять. Давно умершие гребцы мерно двигали обломками вёсел, скелет кормщика держался костяшками пальцев за изъеденную древоточцами мачту.

– И этот… «летучий голландец» тоже уходит?

– Ты ведь сам это видишь, – ответил Олег и пояснил: – Они торопятся. У них мало времени… Очень мало.

Туман всё более уплотнялся, его волна укатывалась прочь, и вместе с ней удалялись смутные силуэты, облачённые в обрывки одежды, затихали глухие, непривычные для мира живых звуки. А ярость так и не появившихся из-за деревьев существ сначала стала чуть ли не физически ощутимой, а потом резко пошла на спад, оставив после себя ощущение безысходной тоски…

Бакенщик осторожно дотронулся до плеча Олега рукой, и от этого прикосновения Алексеев сразу проснулся.

– Глянь-ка, Иваныч, – сказал Яков Антонович, указывая куда-то рукой.

Тумана не было. Серебрился в ночном небе серпик полнеющей Луны, мирно перемигивались далёкие звёзды. И вдруг Олег заметил далёкие красноватые отблески.

– Костёр? – встрепенулся он.

– Мы с Витей тоже так думаем, – согласно кивнул Яков Антонович.

– Далеко?

– Да не шибко.

– Нужно идти туда!

– Не сейчас. Подрассветёт немного, и отправимся. А ты попробуй направление поточнее запомнить.

– Я по компасу засёк, – подал голос невидимый в темноте Виктор.

Похоже, он отошёл в сторону от тлевшего костерка, чтобы и его слабый свет не мешал вглядываться в ночь.

– Ну и хорошо, – одобрил бакенщик. – Однако и тот компас, что в голове у каждого человека находится, совсем не помешает. Лучше, ребятки, всё хорошенько запомнить…

Огромный таракан приблизился к пятну света и сложил свои пергаментно шуршащие крылья. Гладкое тело чудовища поблескивало тёмно-коричневым глянцем, мощные лапы впивались в землю, а по бледно-жёлтому брюху ползали белёсые отвратительные существа – противно скрипели, перебирая многочисленными лапками. Они явно мешали мерзкому порождению, оно то и дело раздражённо встряхивалось, но сбросить паразитов не могло…

Боже, какая гадость! Да их здесь много… Вот ещё один показался, ещё, еще, ещё…

А это что за тварь? Тоже какая-то тараканья родня? Нет, не похожа… Плоская, словно по ней каток проехал, пепельно-серая, только брюхо испещрено нарывного цвета пятнами. Раздвоенный хвост раза в два длиннее туловища. Лапы короткие, слабые, едва перетаскивают грузное тело, а первая пара – настоящие крюки-захваты. Меж них злобно тлеют выпученные шары-глаза, с острого и длинного хоботка свисают тяжелые капли липкой слюны…

Им оно и убивает, этим самым хоботом – вонзает его в сердце жертвы и начинает жадно высасывать не кровь, а саму жизнь. Сначала омертвеют пальцы, потом смерть охватит руки и ноги, потом подберётся она к груди, к голове, потушит и мысли, и чувства…

Это будет длиться долго, очень долго, жертва отвратительного гада не раз и не два будет молить о конце мучений, но помочь ей не сможет никто и ничто…