«Теперь благодаря ей я заблудился, – подумал он. – Если я никогда не найду дорогу назад, то…» Он даже не закончил мысль, так его ужаснула эта перспектива. Один. В лесу. Близко от человеческого жилья.

Он посмотрел на часы. Уже половина второго. Может быть, Лошкарев начал беспокоиться о нем. Допустим, это так. Какие шаги он предпримет? Куда отправится? Что сделает в первую очередь тот, кто предупреждал никуда не сворачивать?

Лошкарев как будто знал заранее. Но, конечно же, он не мог знать. Просто так пошутил.

Царев рылся в памяти, стараясь выудить из нее, что ему известно об этих местах.

Если он идет в направлении поселка, то ему повезло, если нет, то выйдет либо на берег озера, либо к железной дороге. Оставался еще один путь, самый для него неудачный. Лес. Тайга, уходящая так далеко, что Царев не представлял себе ее границ. Огромный лесной массив, о котором он не имел ни малейшего представления. Если он углубляется в него, то дело плохо. Выходит, он переоценил свои знания.

Царев остановился.

«Неправильно! Все неправильно!»

Куда теперь идти?

Наугад.

У Царева остается единственная возможность – держаться южного направления. Это значит, что надо взять немного влево. И идти, надеясь вернуться к озеру. В любом месте, главное – выбраться из этой чащобы.

Он открыл сумку и запустил в нее руку, помня, что там должна быть бутылочка с минеральной водой. Она была на месте. Сделав два глотка, прополоскал рот. Вернув бутылку в сумку, Царев пошел, как ему казалось, на юг.

Через двадцать минут почва под ногами стала влажной, а заросли чересчур густыми. Ему пришлось продираться сквозь кустарник, собирая на себя паутину и прочую мерзость. Он обжег руки крапивой, насажал на джинсы репья, а однажды ступил левой ногой в лужу. В ботинке захлюпало. Настроение Царева окончательно испортилось. На время раздражение оттеснило страх и принесло с собой хорошую порцию злости. Новой палкой, которой он обзавелся пять минут назад, Царев отхлестал первый попавшийся куст. Рваные листья полетели в разные стороны.

Он передохнул и отправился дальше, продолжая свое мрачное путешествие.

Неожиданно перед ним оказался ручей. Царев остановился на его берегу, не в силах поверить удаче. Вода бежала справа налево, кажется, на юго-восток. Берега ручья, примерно шириной в метр, поросли травой, тут и там виднелись покрытые мелкими цветочками кочки. Царев огляделся и утер пот со лба. Ситуация изменилась. Надо думать, что делать дальше. Ручей, по всей видимости, вытекает из болота. Или – другая версия – из озера, что, как считал Царев, маловероятно.

Если идти по течению, то весьма вероятно, вода приведет его к людям.

Или к другому болоту, например.

Царев перескочил на другой берег ручья. Он долго выбирал, в какую сторону пойти, выдвигая не очень убедительные для обоих вариантов основания, а потом взял и просто пошел по течению. Ему казалось, что так у него больше шансов выйти из леса.

Он идет уже минут сорок, уставший и почти отчаявшийся. Ему, городскому жителю, невероятно трудно осознавать свою беспомощность. Если он и двигается до сих пор, так только потому, что его гонит все возрастающий страх.

Несколько раз Царев останавливается и кричит, зовя на помощь. Надежда слаба, но он надеется, что где-то в пределах слышимости все-таки окажется местный житель.

Крики не помогают.

Через какое-то время ручей ускоряет свой бег – местность понижается. Вода весело журчит и перекатывается через маленькие порожки, но Царев испытывает к ней только отвращение. Он ненавидит и этот ручей, и этот лес. Трижды Царев из-за слабости в ногах споткнулся и упал. Теперь его джинсы и куртка спереди вымазаны грязью, к ним прилипли листья и скатанные волокна паутины. Царев не смотрит на это, его толкает вперед страх.