Последнее слово в принципе было лишним. К концу обучения девушки обычно перестают стесняться чего бы то ни было, но лично у Милены само слово «стесняться» является триггером, поэтому я им с удовольствием пользуюсь.

— О, боже, профессор! — вскрикнула Милена, а док радостно произнёс: «настоящий потоп!». И это я всего лишь сверху на клитор положил указательный палец. Просто прикоснулся, не делая ничего более. Но, видимо, и этого хватило, ведь потребовав озвучить ласку, я запустил работы фантазии Милены. Так что теперь не особо важно как и что я буду делать с её телом, она может довести себя до оргазма одними только фантазиями и ожиданиями ласки, которую может от меня получить.

А пока она раздумывала над моим вопросом, я занялся её грудью. Какого же она всё-таки удобного размера! Как раз в мои широкие ладони помещается целиком. Поэтому и сосочки удобно зажимать между большим и указательным пальцами, когда вся грудь находится в ладони. Её можно одновременно ещё и пожамкать, что я и принялся делать. Обожаю так вот массировать женскую грудь! Знали бы мои подопечные, сколько эмоций скрывается за моим внешне холодным, часто даже отстранённым и полным безразличия видом, писали бы кипятком от радости, что так действуют на меня, на моё тело и разум. Но об этом мало кто догадывался, потому радовались внешним физическим и слуховым проявлениям моего не безразличия, как то вздыбленный член, похвала голосом и редкие тихие стоны и более частое рычание, что срывались с моих губ в процессе «обучения» подопечных.

— Пожалуйста, профессор, сделайте с клитором то же самое, что сейчас с сосками, — попросила Милена, стараясь приподнять таз, чтобы усилить взаимодействие комочка, под завязку набитого нервными окончаниями, с моим пальцем. Обронив тихое «хорошо», стал в одном ритме сдавливать и оттягивать левой рукой бусинку клитора, а правой — сосок правой груди, левую же стал дразнить кончиком языка.

Вместе с сочным «чпок!», и радостным от доктора: «одна — есть!», фаллоимитатор, бывший узником влагалища, наконец-то смог покинуть своё место заточения, после чего прозвучал стон, в котором Милена умудрилась выразить и радость освобождения, и разочарование от того, что её киска лишилась наполненности. Уверенный, что доктор уже убрал свои пальцы от входа во влагалища, я немного сдвинул руку, и сделал семь ритмичных постукиваний ладонью по промежности Милены. Знаю, как она это любит, но стараюсь не баловать сильно. Это её самый любимый пряник, после куни.

— Я хвалю тебя, студентка Милена, — произнёс томным голосом и… ещё пару раз шлёпнул по её промежности, но чуть приподняв ладонь, чтобы больше досталось клитору. — Ты послушалась и стала расслабляться.

— Да-а-а-а, профессор, я стараюсь, — закивала головой Милена, насколько это было возможно в её лежачем положении.

— Хорошая девочка, — новая похвала вызвала восторг и… болезненный стон. Видимо док решил попробовать вытащить игрушку — пленницу ануса, но неудачно. Нам срочно нужен был ещё стимул, чтобы Милена окончательно завелась и, как бы странно это не звучало — расслабилась, позволила бы делать с собой всё, что угодно. — Ты достойна не только высокой оценки, но и поощрения. Ты же хочешь мой член, малышка, правда?

— Да-а-а-а! — о, этот восторг и предвкушение в глазах. Милена даже облизнула губы.

— А куда ты хочешь, чтобы я его тебе засунул? В ротик, в киску или в попку? — продолжил распалять Милену словами, одновременно пощипывая бусинку клитора. Но мне нужен был от неё правильный ответ. — Вот я больше всего сейчас хочу в твою тугую попку. Растянуть её, а потом раз за разом проникать, проталкивая головку члена в узкую дырочку, чувствовать, как сфинктеры сжимаются, но всё же пропускают мой член вглубь, где я буду не спеша двигаться, наполняя вся больше и больше.