«Еще как перестанешь.» – вертелись мысли в моей голове.

За ужином я старалась вести себя как раньше: улыбалась, разговаривала, один раз даже засмеялась. Отец спросил, что за спектакль я устроила сегодня перед Златой, на что я ответила:

– Ох, обычный постановочный спектакль. Мини-розыгрыш.

– С чего это ты занялась розыгрышами?

– Не знаю. Захотелось что-то и все…

– Ты становишься похожей на свою мать. Тоже делала все, что ей приходило в голову… – отец произнес эти слова немного разочарованным тоном.

– Разве это так плохо? – спросила я.

– Когда как. Иногда – очень даже хорошо. Иногда – очень плохо. Важно знать грань между добром и злом.

«Да кто бы говорил! Ты скоро устроишь переворот и казнишь Поркиуса Кармону! А потом тебя убьет Йокай! А все потому, что каждый из вас делал то, что хотел. Вы стерли грань добра и зла. Для вас ее нет.»

Хотелось кинуть в отца тарелкой. Или металлическим блюдом. Но я прекрасно понимала, что это очень глупый поступок. То, что я знаю будущее дает мне право изменить его к лучшему. А кидания тарелками ни к чему хорошему не приведут. Я решила сменить тему разговора:

– Как вы познакомились с мамой?

– Милая, я сто раз тебе это рассказывал.

– Нет.

– Разве?

– Ты рассказывал, как вы поженились. А как вы познакомились?

– Сейчас постараюсь вспомнить как можно точнее. – отец отрезал кусок курицы со вкусом папайи и начал жевать его. Прожевав это «произведение кулинарного искусства», он ответил: – Я был в Пифагоре в гостях у тетушки моей мамы. Помнишь, тетя Изольда?

– Да, помню.

Изольда – красивая женщина. Таких зовут роковыми. Встречая их, мужчины сворачивают головы и сходят с ума. Изольда умерла от старости, когда мне было десять лет. Мы особо не общались, но я всегда восхищалась ее улыбкой, длинными ногами, густыми волосами. Злата рядом с ней не стояла. Изольда выглядела внешне на двадцать пять, когда ее положили в гроб. А внутри ее органам было восемьдесят пять. Как сказал врач: «Организм омолаживать мы пока не научились…» Изольда до самой смерти спокойно ходила на высоченных шпильках. Я так не могу и не умею.

– Приехал я к тетушке Изольде. А к ней как раз пожаловала твоя мама. Как она на меня накинулась! Словно я был последним мужчиной на планете. Она уселась рядом со мной в гостиной и вела оживленную беседу. Я ее заинтересовал, это было видно. Она меня тоже. А через год мы поженились, а потом родилась ты, моя дорогая. И завтра тебе уже восемнадцать!

– Как интересно. – я улыбнулась и встала с места. – Спокойной ночи, я устала, хочу спать.

– Ты ведь не поела совсем… – удивился отец, глядя на мою тарелку с нетронутой едой.

– Я хорошо поела днем. Сейчас не лезет уже.

– А-а-а, вот оно что. Хомячишь посреди бела дня. Что ж, спокойной ночи, милая.

Как хорошо, что я смогла уйти в свою комнату и побыть одна! Как хорошо, что отец мне поверил и я не стала объяснять, что не могу есть, потому что меня выворачивает от одного запаха этой ужасной курицы со вкусом папайи! Как это можно есть? Как можно получать от этого удовольствие?

Я легла в постель и разрыдалась. Я хотела снова оказаться в Горе. Прямо сейчас. Я знала, что они все живы. Я очень-очень хотела к ним.

Я плохо спала. Часто просыпалась. Мне что-то снилось, но я не помнила, что. В шесть утра я поднялась с постели, потому что больше не могла лежать. Скорее бы мое день рождение прошло, скорее бы я поговорила с Мирой наедине.

На кухне я заглянула в холодильник. Ничего интересного там не нашла. И ничего съедобного. От колбасы со вкусом и ароматом банана меня чуть не стошнило. Фу.