– Давай так – задумчиво потер нос, Володя. – Ты мне расскажи сюжет, введи так сказать в курс дела, и почитай потом немного те места, которые захочешь.

Так и сделали. Чем дольше читал Семен, тем больше мрачнело лицо брата. Он уже не напоминал доброго святого, а больше походил на строгий лик с древних, почерневших от времени икон.

«Не нравиться! – с досадой подумал Семен – конечно не нравится! Да что там, я и сам понимаю, все это белиберда, не то. Муть голубая просто, да и только». Семен обиженно замолчал.

– Хочешь я тебе песню новую спою – вдруг сказал Володя – Только вчера написал.-

Он вопросительно глянул на Семена.

– Ну, давай – огорченно согласился тот.

Он любил песни и стихи Володи, но сейчас хотелось поговорить, обсудить книгу, вместе проникнуться ее духом, понять ошибку и может быть, открыть новый путь ее героям.

Володя запел, негромко и очень красиво. Легкие воздушные слова стихов сплетались в нежный самобытный мотив. Лицо брата растаяло, и казалось перед Семеном стоял молодой парень, тоскующий по своей возлюбленной Рите и страдающий от разлуки.

И вот уже не Рита, а его Настя кружилась рядом и, улыбаясь, протягивала ему руку.

Он, поддаваясь порыву, невольно шагнул к ней навстречу.

– Ну как? Раздалось возле самого уха?

Семен с трудом стряхнул наваждение и посмотрел на Володю.

– Это просто поразительно! Как ты это делаешь? Я прямо вижу и чувствую, как грустит этот парень! Так здорово, словно хороший фильм посмотрел!

Володя расцвел. Его голубые глаза лучились. Видно было как он доволен.

– Я и сам не знаю, как это выходит. Понимаешь, тут у меня, сам видишь, не сахар. Сосед, чтоб ему пусто было, на землю зариться, да участковый ходит, грозит, если порядок не наведу, из дома выселит. А я сажусь на лавку, рядом с крыши капает, травка растет, глаза закрываю и все, я в другом мире! Забываю обо всем, и слова сами идут, только успевай, записывай.

– Так может тебе того, действительно прибраться? Хочешь я помогу? – сказал Семен, не ожидая впрочем ответа.

– Нет-нет! Не надо! – испугался Володя, пытаясь загородить собой кучи хлама от Семена. – Я сам разложу все, не спеша и по порядку.

«Что тут можно раскладывать?» – безнадежно подумал Семен, вертя в руке дырявый эмалированный чайник с толстым слоем накипи.

– Ладно, не волнуйся! Сам – так сам.

Он понимал, что приехал впустую. Он искренне верил, да что там, знал! Настоящий талант ничего не придумывает сам. В какой-то миг: чья-то милая улыбка, солнечная полянка в лесу, звездное небо.… И раа-з – открывается канал куда-то в безмерные дали и слова теснятся и звучат в твоей душе, легко ложась на бумагу. Но вот не звучат у него эти слова, застрял он на одном месте, как в болото засосало! Зачем он выбрал сюжет о сельской жизни? Город ему понимаешь, надоел! Сам Семен в деревне никогда не жил, разве только у бабушки наездами. Может в этом и все дело? Обычно ему писалось легко, но он любил свободное творчество, а тут когда над душой пыхтит недовольный редактор, прямо руки опускаются. Семен тяжело вздохнул, злясь и на себя, и на свою книгу, и на весь белый свет. Володя что-то говорил, но Семен, занятый своими мыслями не слышал брата.

Он раздраженно окинул взглядом заросший двор. Ему всегда нравились заброшенные дома, но одно дело, забраться в такой дом, открыть старый шкаф или сундук на пыльном чердаке, где лежат на многие годы забытые хозяевами, старинные вещи, и с замиранием сердца, ждать тайны, какого-то открытия или даже чуда. И совсем другое дело жить в такой развалюхе, среди завалов старого хлама. Бррр! Семена аж передернуло.