«Тоже, наверно, припудривается, – усмехнулась наша героиня. – А может закрутило?»

Довольный, улыбающийся Дональд, быстро идущий между столиками и заставляющий присутствующих дам и джентльменов провожать себя заинтересованными, завистливыми, улыбающимися, ревнивыми, оценивающими и нахмуренными взглядами, уберёг её сознание от мысли: «может он убежал?», лицо от бледности и настроение от упадка.

– Извини, что долго, – проговорил он, усевшись на своё место. – Кран у них бешеный. На брюки набрызгал. Пришлось сушить феном.

– Ну ты даёшь, – улыбнулась Джейн. – Высушил?

– Да.

В девять часов одну минуту на сцену ресторана вышла высокая стройная шатенка в красном обтягивающем платье в пол с ассиметричным вырезом. Её сопровождали четверо музыкантов. Один был с электрогитарой, один с саксофоном и двое без ничего. Последние убрали со сцены два лишних микрофона и уселись за синтезатор и барабанную установку.

– Ну всё – конец разговорам, начало бурному веселью! – показал на появившуюся компашку Дональд.

– Обожаю живую музыку! – вырвалось у Джейн. – Тут, наверно, покруче, чем у нас в «Джинс Пабе».

Через несколько секунд она поняла насколько тут было покруче. Даже не насколько, а во сколько. Считайте сами: инструменты были дороже и круче раза в три, музыканты профессиональнее раза в два, а певицу, вообще, невозможно было сравнить с теми, кого приглашали в «Джинс Паб». Но давайте, всё-таки, сравним и скажем, навскидку, что она была круче раз в пять. Пять на три – пятнадцать, пятнадцать на два – тридцать. Выходит, что тут было круче в тридцать раз. А если учесть те гармонию и слаженность, с которыми взаимодействовали друг с другом… Ладно, остановимся на тридцати – это тоже немало.

Красная дива пела популярные мировые песни. Некоторые так, как они исполнялись в оригинале, другие под немного замедленную или, наоборот, ускоренную мелодию.

«Конец разговорам» пришёл у тех, кто сидел близко к сцене. Точнее: конец приятным разговорам за столом. Теперь им приходилось оглушать друг друга криками в уши, высказывать всё быстро в короткие паузы между песнями или выходить общаться на улицу.

Тем, кто сидел подальше – а мы помним, что наши герои тоже входили в их число, – достаточно было вложить чуть больше энергии и воздуха в голос и немного сблизить головы с собеседниками, чтобы продолжить приятное общение.

Джейн с Дональдом наслаждались чудесной музыкой и очаровательным голосом, практически не пользуясь прерогативой «сидения подальше». Первая подпевала и периодически снимала сцену ресторана на свой смартфон, второй качал головой и щёлкал пальцами. Они успели дойти до того уровня близости – феноменально быстро для нашей героини, – на котором можно было не разговаривать друг с другом и чувствовать себя комфортно. Не так долго, как это получилось бы у них с мамами и братьями, но на пару песен хватало. Тем более, они не сидели без дела, они активно кайфовали от виртуозной игры на инструментах и таланта певицы. Это тоже окутывало их молчание комфортом.

– Офигеть! Рокабилли! – воскликнул Дональд, когда заиграла весёлая музыка в духе Элвиса Пресли, и схватил Джейн за руку. – Пойдём, повеселимся!

– Рока… что? Я не умею под такое танцевать.

– Рокабилли. Ничего страшного! Просто слушай музыку и дурачься.

– Ну, хорошо, – встала девушка. Она почувствовала лёгкое головокружение от выпитого. – Но если я опозорюсь, тебе тоже будет стыдно.

– Не опозоришься.

Танцпол стал наполняться парами и компаниями.

«У нас что, все знают это рокабилли? – подумала Джейн, быстро семеня за своим кавалером. – И, вообще, это рок-н-ролл»