Что именно там читает, не знаю. Но выводы делает правильные.

– Хочешь, – хрипит и хватает мою руку.

Пальцы вокруг горячего члена. Не хватает, чтобы сомкнулись.

Двести двадцать по венам. Двести двадцать по пульсу. Двести двадцать навынос.

Остановка сердца. Массовая гибель нервных клеток. Дрожь, которую я уже не способна скрывать.

Зрительный контакт заклинен. Не моргнуть. Не увести. Не сдвинуть.

Надсадно и громко тяну воздух. Со свистом выдыхаю. Медленно скольжу рукой вниз. Даня стискивает зубы и с каким-то сдавленным стоном смыкает веки. Отпускает, давая возможность мне спустить взгляд вниз. Сжимая, бездыханно таращусь на крупную красноватую головку.

Боже, я держу член… Я трогаю член… Я трогаю Данин член…

Поглощенная процессом и зрелищем, забываю о собственной наготе. Распахивая на сиплом вдохе рот, плавно веду рукой вверх. Стискивая основание набухшей головки, облизываю вечно пересыхающие губы. Намереваюсь сразу же пустить ладонь вниз, но Даня в этот момент так сильно вздрагивает, что я испуганно отдергиваю руку. Задыхаясь, толкаю его в грудь.

– Дурак… – голос так дрожит, будто вот-вот разрыдаюсь, что мне совершенно несвойственно.

Резко отворачиваюсь и забегаю в море.

Сердце грохочет, но даже его стук не перекрывает плеск воды – Шатохин рассекает ее, преследуя меня. Едва осознаю это, по телу паутиной новые разряды тока точатся. Развожу волны руками. Только собираюсь погрузиться и начать плыть, Даня обнимает и прижимается сзади.

«Это хорошо не кончится…» – вспыхивает в моем мозгу за миг до того, как он прокручивает нас, принимает на себя вес моего тела и падает в море. Вдыхаю за секунду до того, как над нами смыкается темная соленая толща воды.

Не знаю толком, что останавливает меня от того, чтобы распахнуть рот и захлебнуться, когда чувствую, как Даня сжимает ладонями грудь. Мимолетное прикосновение к соскам, и внутри меня острыми спазмами жидкое пламя расходится. При этом еще и непрерывно ощущаю давление его члена между ягодиц. Конечно же, меня сотрясает целая буря эмоций.

Хочу ли я, чтобы это прекратилось? Хочу ли, чтобы длилось дальше? Ответа не нахожу.

Шатохин проплывает на спине под водой и, наконец, выносит нас на поверхность. Содрогаюсь, когда оказываемся лицом к лицу. С некоторой долей паники осознаю, что дна не способна нащупать.

Ночь. Глубина. Голый сексуальный маньяк.

И на мне ведь ни лоскута. Дура ли я? Дура, конечно.

Огромный огненный член давит мне в живот и, вполне очевидно, выжигает там пожизненное клеймо.

– Мамочки… – пищу и бестолково дергаюсь.

– Замри, – рыкает Даня.

Сталкиваемся взглядами, и внутри меня какой-то подспудный страх запоздало с задворок под горло толкается. Пульсирует там горячей хлипкой массой. А потом лопается и разливается жгучей кислотой по всему моему телу.

И все же конкретно меня накрывает, когда Даня врывается ладонью в мои мокрые запутанные волосы, сгребает их на затылке и жестко толкает мое лицо к себе, пока не врезаемся лбами.

Я откровенно задыхаюсь.

Он агрессивно хрипит:

– Чего так дрожишь, Чаруша? Как насчет ликвидации твоей целки? Прямо сейчас, а? По-моему, она между нами лишняя.