Прижав к груди сумку, опускаю глаза.

Сделав очень глубокий вдох, он вдруг отворачивается к окну, говоря:

— У тебя удовлетворительная успеваемость по двум моим дисциплинам. Две сессии подряд.

Мое лицо вспыхивает.

Он что, собирается меня отчитывать?

— Тройка тоже оценка, — сообщаю ему.

— Так себе оценка, особенно если собираешься писать со мной диплом, — замечает он.

Глядя в стену за его плечом, запальчиво спрашиваю:

— Это что, ваши чувства оскорбляет, Александр Андреевич?

— Любовь Константиновна, — проговаривает с предупреждением, переведя на меня глаза. — Вы как-то не так со мной разговариваете.

Открываю рот, хлопая глазами.

Это разве не двойные стандарты?!

К своему ужасу выпаливаю раньше, чем успеваю подумать головой:

— Как с убийцей фикусов?

Его кулак с грохотом падает на стол.

Подпрыгнув на месте, лепечу:

— Я… наверное, пойду…

— Ты табличку на входе читала? — игнорирует, намекая на то, в чьем кабинете я нахожусь.

Я была бы ужасно рада, если бы это хоть как-то меня отрезвило!

— Читала, — говорю тихо и, не выдержав, сообщаю. — У меня тройки, потому что я не нравлюсь вашей коллеге.

Эта ведьма… меня просто ненавидит. Чтобы я не делала, все равно получаю чертову тройку.

— Ты при ней тоже все, что в голову взбредет несешь? — раздраженно спрашивает он.

— Нет, — шепчу, отворачиваясь к окну.

Кажется, это я делаю только при нем.

Я не знаю, что во мне так раздражает его дублершу. Это ужасно обидно, но жизнь вообще несправедлива!

— Поясни, — просит он.

Мне не хочется говорить об этом, но ведь он только что намекнул на то, кто у нас тут главный...

— Она занижает мои оценки, — продолжаю смотреть в окно. — Постоянно.

— Ты обвиняешь преподавателя в предвзятом отношении? — слышу его вкрадчивый вопрос.

— А что, такого разве не бывает? — смотрю на него упрямо.

— Не на моей кафедре.

— Вас ждет разочарование.

Молчит, глядя на меня исподлобья.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть.

— Пять минут, — кричит Романов, не отрывая глаз от моего лица.

Захлопнув картонную папку перед собой, отправляет ее в стопку бумаг на полу и встает, оттолкнувшись от стола руками. Подойдя к окну, упирается кулаками в подоконник и спрашивает:

— Хочешь, чтобы я сам у тебя экзамен принял?

Его вопрос застает меня врасплох!

Сам?!

Я не боюсь его экзамена...

Глаза без разрешения бегают по его телу. По широкой спине, ногам.

— Да… — отвожу взгляд, который скатился на его обтянутые джинсами узкие бедра.

— Уверена? — спрашивает, не оборачиваясь.

Облизнув губы, отвечаю:

— Да...

— Договорились, — усмехается, повернув голову. — Вопросы?

— Нет, — бросаю ему в спину.

— Тогда свободна.

Это... все?

Ну и прекрасно!

В три шага подлетев к двери, выскакиваю в коридор и врезаюсь в какого-то парня. Отскочив в сторону, бормочу:

— Извините...

Может быть, от этого столкновения мозги у меня встали на место, а может быть всему виной то, что рядом с Романовым я как пьяная, но только тут до меня доходит, что я вляпалась в какое-то дерьмо!

15. Глава 15. Романов

— Можно мне вместо микроскопа фейерверк? — тонкий голос племянника в трубке звучит бесхитростно.

Засунув в микроволновку контейнер с гречкой и курицей, выставляю двухминутный таймер.

— Уверен?

Если бы мне в пять лет подарили настоящий микроскоп, хоть и бэушный, я бы прыгал до потолка от счастья.

— Эм-м… угу… — зайдясь кашлем, лопочет он. — Можно мне микроскоп на какой-нибудь другой праздник? — пытается Мишаня быть вежливым и не посылать меня в задницу вместе с моим микроскопом открытым текстом.

— Без проблем.

— Папа подарил клюшку. Когда у меня температура пройдет, мы пойдем на каток.

— Круто, — упираюсь рукой в кухонную столешницу, наблюдая за тем, как вращается внутри микроволновки мой новогодний ужин. — Ну, ты не раскисай. Скоро будешь, как огурец.