Прижав к груди сумку, опускаю глаза.

Сделав очень глубокий вдох, он вдруг отворачивается к окну, говоря:

– У тебя удовлетворительная успеваемость по двум моим дисциплинам. Две сессии подряд.

Мое лицо вспыхивает.

Он что, собирается меня отчитывать?

– Тройка тоже оценка, – сообщаю ему.

– Так себе оценка, особенно если собираешься писать со мной диплом, – замечает он.

Глядя в стену за его плечом, запальчиво спрашиваю:

– Это что, ваши чувства оскорбляет, Александр Андреевич?

– Любовь Константиновна, – проговаривает с предупреждением, переведя на меня глаза. – Вы как-то не так со мной разговариваете.

Открываю рот, хлопая глазами.

Это разве не двойные стандарты?!

К своему ужасу выпаливаю раньше, чем успеваю подумать головой:

– Как с убийцей фикусов?

Его кулак с грохотом падает на стол.

Подпрыгнув на месте, лепечу:

– Я… наверное, пойду…

– Ты табличку на входе читала? – игнорирует, намекая на то, в чьем кабинете я нахожусь.

Я была бы ужасно рада, если бы это хоть как-то меня отрезвило!

– Читала, – говорю тихо и, не выдержав, сообщаю. – У меня тройки, потому что я не нравлюсь вашей коллеге.

Эта ведьма… меня просто ненавидит. Чтобы я не делала, все равно получаю чертову тройку.

– Ты при ней тоже все, что в голову взбредет несешь? – раздраженно спрашивает он.

– Нет, – шепчу, отворачиваясь к окну.

Кажется, это я делаю только при нем.

Я не знаю, что во мне так раздражает его дублершу. Это ужасно обидно, но жизнь вообще несправедлива!

– Поясни, – просит он.

Мне не хочется говорить об этом, но ведь он только что намекнул на то, кто у нас тут главный…

– Она занижает мои оценки, – продолжаю смотреть в окно. – Постоянно.

– Ты обвиняешь преподавателя в предвзятом отношении? – слышу его вкрадчивый вопрос.

– А что, такого разве не бывает? – смотрю на него упрямо.

– Не на моей кафедре.

– Вас ждет разочарование.

Молчит, глядя на меня исподлобья.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть.

– Пять минут, – кричит Романов, не отрывая глаз от моего лица.

Захлопнув картонную папку перед собой, отправляет ее в стопку бумаг на полу и встает, оттолкнувшись от стола руками. Подойдя к окну, упирается кулаками в подоконник и спрашивает:

– Хочешь, чтобы я сам у тебя экзамен принял?

Его вопрос застает меня врасплох!

Сам?!

Я не боюсь его экзамена…

Глаза без разрешения бегают по его телу. По широкой спине, ногам.

– Да… – отвожу взгляд, который скатился на его обтянутые джинсами узкие бедра.

– Уверена? – спрашивает, не оборачиваясь.

Облизнув губы, отвечаю:

– Да…

– Договорились, – усмехается, повернув голову. – Вопросы?

– Нет, – бросаю ему в спину.

– Тогда свободна.

Это… все?

Ну и прекрасно!

В три шага подлетев к двери, выскакиваю в коридор и врезаюсь в какого-то парня. Отскочив в сторону, бормочу:

– Извините…

Может быть, от этого столкновения мозги у меня встали на место, а может быть всему виной то, что рядом с Романовым я как пьяная, но только тут до меня доходит, что я вляпалась в какое-то дерьмо!

Романов

– Можно мне вместо микроскопа фейерверк? – тонкий голос племянника в трубке звучит бесхитростно.

Засунув в микроволновку контейнер с гречкой и курицей, выставляю двухминутный таймер.

– Уверен?

Если бы мне в пять лет подарили настоящий микроскоп, хоть и бэушный, я бы прыгал до потолка от счастья.

– Эм-м… угу… – зайдясь кашлем, лопочет он. – Можно мне микроскоп на какой-нибудь другой праздник? – пытается Мишаня быть вежливым и не посылать меня в задницу вместе с моим микроскопом открытым текстом.

– Без проблем.

– Папа подарил клюшку. Когда у меня температура пройдет, мы пойдем на каток.

– Круто, – упираюсь рукой в кухонную столешницу, наблюдая за тем, как вращается внутри микроволновки мой новогодний ужин. – Ну, ты не раскисай. Скоро будешь, как огурец.