Не знаю, что ответить, хотя мамочка и так все видит. На постели даже вмятин нет, не тронута вазочка с презервативами, нет крови девственницы, которую она сегодня так выгодно продала.

– Нет. Он меня не тронул.

– Ну почему?

Кажется, Анфиса и правда удивлена. У нее глаза по пять копеек.

– Я ему не понравилась. Владимир передумал, наверное. Сделал возврат.

– Какой возврат?! – орет. – Какой, к чертям, возврат, Оля? Мы тут деньги никому не возвращаем, и Черный уже заплатил за следующую встречу!

– Как… – спрашиваю онемевшими губами. Я, честно говоря, надеялась больше никогда его не увидеть, не то чтобы он снова купил меня.

– Вот так, девочка. Видать, ты все же ему понравилась. Хорошо, ладно, может, у Черного случилось чего, раз так быстро сорвался. Может себе позволить, он тут очень редко, наш ценный состоятельный гость. Значит, так: пока ты за Черным зарезервирована, дальше видно будет.

– Отдайте мои документы!

– Отдам, как отработаешь долг! Все, свободна на сегодня. Иди спать. Живо.

Анфиса кивает на дверь, и я выхожу. Сегодня у меня больше нет сил упираться, потому, добравшись до своей конуры, я забираюсь на кровать, прижимаю колени к ноющему животу и закрываю глаза.

***

Утро начинается с каких-то визгов, и, быстро поднявшись на кровати, я отчетливо слышу ругань, словно кто-то ссорится.

Наспех принимаю душ и переодеваюсь. Вещи не мои, благо мне выдали простые джинсы и кофту, обычное белье. Похоже, “модели” не наряжаются как шлюхи, когда нет клиентов, да и с утра ходить в вызывающих тряпках до тошноты противно.

Спустившись на первый этаж, я едва не натыкаюсь на битое стекло. Сервиз или ваза прямо посреди коридора. Все разбросано, точно тут случился смерч. Иду к двери, но меня замечают. Сразу же.

– Ты, что ли, новенькая?

– Да.

Ко мне обращается высокая блондинка. Ухоженная, яркая, с короткой модной стрижкой.

– Я Ева. Если что, дверь на ключ закрывается и во дворе куча охраны с собаками, так что не советую. Пошли, завтракать будем.

Киваю и следую за ней. Сбежать будет сложнее, тут везде “глаза”.

Кухня оказывается отдельно от приемного зала. Небольшая, но вместительная, хорошо оборудованная. За столом уже сидят четыре девушки. Рыженькая, Лера светленькая и две брюнетки.

– Что застыла, здесь все свои: вон Лера, Надежда, Тонька и рыжик Юлька, она же Джулия, – говорит Ева, кивает мне на стул. – Приземляйся и ешь. Слуг тут нет. Продукты привозят, но мы готовим сами, убираем после себя тоже сами, так что не дай бог в твоей комнате я найду крошки!

Похоже, Ева тут главная, пока отсутствует Анфиса. Она довольно собранная и строгая, ей двадцать девять, может, тридцать лет, тогда как другим девушкам не будет и двадцати пяти точно.

– Как выйти отсюда, Ева?

– Ну тебе же мамка пояснила все, я повторяться не буду. Втягивайся, приспосабливайся. Поначалу сложно, потом легче будет, еще и кайф поймаешь, да, Лерок? Как вчера прошло, твой Масик раскошелился?

– А то! Глянь, какие цацки. Скоро меня ими как елку новогоднюю обвешает! Жене такие не покупает, как мне.

Лера протягивает руку, и я вижу, что на запястье у нее сверкает браслет с красными камнями.

– Сказал, рубины. Настоящие.

– Да у него бабла не хватит на рубины! Пф, обычное стекло.

– Захлопнись, Джулька! У Масика стройфирма своя, так что у него и на бриллианты хватит, а вы не завидуйте.

– Ой-ой, чему так завидовать-то! – Эта рыжая Джулия закатывает глаза. – Твой Масик уже пень престарелый. У него давно на полшестого, вот он тебя по полночи и не отпускает, пока ты его хуй не воскресишь, Лаврентия!

Все ржут, Джулия показывает весьма недвусмысленный знак рукой, отчего я тушуюсь, становится не по себе, противно.