«Вот чеееерт!!!»

Съежившись еще сильнее, пытаюсь сообразить, что делать.

А ответом Каю служит лишь тишина.

— Что лыбишься? Пошли, тут больше нечего делать.

Мой «защитник» не шевелится и лишь пожимает плечами. Я ощущаю их колыхание, как будто бы Артемий усиленно сдерживает смех.

— Не понял, — раздраженно произносит Кай, — что за херня? Ты включил игнор?

Щипаю Артемия за спину, чтобы он заговорил со своим другом, иначе Снежинский повысит голос, и тогда все мои манипуляции коту под хвост. На нас точно обратят внимание репортеры, стоящие неподалеку.

Но этот позер от моих действий только еще больше заходится смехом и дергается от каждого моего прикосновения.

— Ты прикалываешься, Арт? — громче положенного выговаривает Кай и, конечно, вызывает интерес журналюг, которые наконец закончили общение с девушкой и проходили мимо.

— Господин Снежинский, позвольте задать вам несколько вопросов? — Слышу, как щелкает затвор камеры, и журналист произносит: — Не ожидали вас увидеть на нашем мероприятии, часто ли вы посещаете подобные вечеринки?

Твердое «нет» летит в адрес представителей прессы от Кая, и по его тону складывается ощущение, что он посылает их куда подальше.

— Хорошо, — терпеливо продолжают они интервью. — А что заставило вас посетить наше мероприятие сегодня?

— Вы не поняли? — уничижающим тоном произносит Снежинский. — Это был мой ответ на ваш первый вопрос.

Наступившая пауза могла бы показаться неловкой, но репортеры не растерялись:

— Тогда, может, господин Ковальский прокомментирует хоть что-то? — разрывает накалившийся воздух следующий вопрос.

По вмиг задеревеневшему Артемию понимаю, что только что была произнесена его фамилия.

— Так, мне нравится, — воодушевленно начинает он отвечать, в отличие от своего друга, — прекрасно организованная вечеринка, великолепная танцевальная музыка, красавицы не выходят за пределы танцпола, настолько она зажигательная, что просто не отпускает их. Одна единственная вот тут, — и делает шаг в сторону, полностью открывая меня и Снежинскому, и журналистам. Мне уже никакие декорации не помогут, все меня увидели! — Потерялась. Возможно, она любит танцевать под шансон? Как думаете, господа?

Изумлённый и в то же время презрительный взгляд Снежинского прожигает меня насквозь. Становится настолько дискомфортно, что приходится встряхнуться, чтобы убрать это ощущение.

Но паника меня накрывает с головой только тогда, когда я вижу направленную на меня видеокамеру.

Перед глазами прямо предстала картинка: мама, сидя дома, переключая каналы, видит, как, говоря ее словами, «размалёванная и как проститутка одетая» дочь рассказывает в интервью, насколько ей понравилось тусить на столичной вечеринке.

Все мои планы об учебе в столице и становлении себя как человека, возвращение домой уверенной и самодостаточной личностью, стремление доказать маме, что я тоже чего-то достойна, — все мои мечты рушатся в один момент! Теперь, как бы высоко я ни «взлетела», мать, увидев это интервью, скажет, что всего я добилась, ложась под богатых мужиков! И ни о каком уважении, и, наконец, материнской гордости, и, возможно, такой желанной мною любви больше речь не идет.

Горький ком застревает в горле, мешая дышать, на глаза наворачиваются слезы, и даже успевают упасть на щеку, прежде чем я успеваю их смахнуть. Прикрываю веки, кусая губы, стараясь собраться с силами, сжимаю руки в кулачки. А после, открыв глаза, ухожу. Не смотрю ни на кого, просто иду в гардеробную за своей курткой. Пошло оно все!

— Майя, — за спиной раздается растерянный голос Арта, — что с тобой?

— Пусть идет, не видишь, в ней проснулась драматическая актриса, — грубо бросает Кай.