– Зачем? Что ты ожидаешь там найти?

– Понятия не имею.

Тобиас остановил не успевшего надеть сюртук дворецкого и спросил, какую комнату отвели лорду Фуллертону. Тот объяснил, как туда пройти. Взволнованный лорд Бомон снова подскочил к Тобиасу:

– Что такое, Марч? Случилось что-нибудь еще?

– Нет, сэр. Я просто хотел осмотреть спальню Фуллертона. Может, будет лучше, если вы тоже пойдете, – повелительно бросил Тобиас, но Бомон, казалось, не заметил, что приказы отдает человек, стоявший намного ниже на социальной лестнице.

– Да, конечно, – кивнул он и повел их к дому.

Лавиния давно заметила, что, когда Тобиас говорит своим глубоким, звучным, уверенным голосом, люди, как правило, беспрекословно подчиняются. Он обладал необыкновенной способностью брать на себя ответственность и командовать в тот момент, когда остальные пребывали в полной растерянности. Лавиния придавала этому гораздо большее значение, чем сам Тобиас.

Во время их последнего расследования произошел случай, убедивший ее в том, что Тобиас обладает, пусть и сырым, необработанным, но все же талантом месмериста. По ее мнению, источник этого таланта крылся именно в колодце мрака, таившемся в душе. Но Лавиния была убеждена, что он и не думает пользоваться своими возможностями. По какой-то непонятной ей причине Тобиас предпочел спрятать эту сторону своей натуры под спудом упрямой логики и железной воли. До встречи с ней он во всеуслышание утверждал, что все месмеристы – шарлатаны и мошенники, обирающие слабых и доверчивых людей.

Узнав, что она тоже занималась месмеризмом, он поначалу иронически отнесся к ее искусству. Правда, позже она почувствовала, что он, хоть и неохотно, все же оценил ее способности, но предпочитает по возможности их игнорировать.

Они вошли в замок и поднялись по главной лестнице. К тому времени как они добрались до верхней площадки, задыхавшийся Бомон остановился и привалился к перилам.

На этом этаже было многолюдно. Одной из любопытных оказалась женщина с блестящими каштановыми волосами, собранными в свободный узел.

Лавиния не узнала ее, пока та не повернулась. Аспазия сняла парик и диадему в виде кобры и переоделась в зеленый шелковый халат, расшитый золотом.

Заметив Тобиаса, она тут же подошла к нему:

– Что происходит? Все твердят, будто Фуллертон упал с крыши и разбился!

– Так оно и есть, – кивнул Тобиас.

Бомон поспешно выхватил платок и, вытирая лоб, разглядывал толпу гостей.

– Несчастный случай. Совершенно ужасный, доложу я вам. Но уверяю вас, все под контролем. Сейчас приедет доктор. Вы все можете вернуться в свои комнаты.

Тонкие брови Аспазии сошлись на переносице. Губы вопросительно приоткрылись. Лавиния заметила, как Тобиас мотнул головой, приказывая ей молчать. Аспазия послушно закрыла рот.

– Прошу извинить нас, – сказал он – но мы спешим. Лорд Бомон ведет нас в спальню Фуллертона.

Аспазия на миг растерялась, но в ее глазах тут же мелькнула искорка понимания.

– Тобиас, – хрипло прошептала она, – ты думаешь…

– Поговорим позже, – мягко перебил он.

– Да, конечно.

Аспазия грациозно отступила, устремив задумчивый взгляд на Лавинию.

Момент безмолвного общения между ним и Аспазией был совсем коротким, размышляла та, но близость этих двоих очевидна. Аспазия явно считает, будто имеет какие-то права на Тобиаса. А тот, в свою очередь, принимает на себя обязанности по отношению к ней.

За последние несколько месяцев Лавиния уже успела убедиться, что он весьма серьезно относится к своему долгу. Это то малое, что она знала твердо.

Она оглянулась, как раз вовремя, чтобы увидеть Аспазию, исчезающую за дверью спальни. Очень знакомой спальни.