В.В. Дежкин предложил, по сути, классифицировать наши заповедники и режим этих учреждений в зависимости, главным образом, от состояния природных комплексов и их нарушенности антропогенной деятельностью. В самом деле, каждый из 100 ныне официально существующих заповедников самобытен и неповторим, их разнообразие (как природное, так и по своей общественно-культурной значимости) исключительно велико. Но ведь именно это и не дает возможности осуществить рекомендуемую автором дифференциацию, хотя такого рода предложения имеются в научной литературе по заповедному делу (от Д. Соловьева до О. Гусева и С. Стойко). Дело в том, что один и тот же заповедный объект, как правило, совмещает в себе признаки самых разных категорий: он может быть в какой-то своей части эталоном природы, в другой представлять участки, нарушенные человеком, в третьей эти признаки как бы сливаются воедино… Оппоненты В.В. Дёжкина (К.П. Филонов и другие) не раз возражали ему из опасений, что всякая «перетряска» в наших условиях неизбежно ухудшает реальное положение дел («хотелось как лучше, получилось как всегда»), но это лишь одна сторона медали. Другая причина в том, что такого рода консерватизм более соответствует классическим понятиям о заповедности, тогда как стремление к различным усовершенствованиям, «упорядочению» и – особенно! – рациональному регулированию (управлению) природными комплексами в принципе враждебно подлинной охране природы. Здесь мы неизбежно переходим от прагматики материализма (которым от начала до конца проникнуты все работы уважаемого В. В. Дёжкина) к явному идеализму и духовно-поэтической сфере. До недавних пор превосходство первого подхода признавалось однозначно и полностью, но сейчас ситуация изменилась, свидетельством чему могут быть, например, выступления В. Борейко в защиту прав и свобод дикой природы самой по себе. Крайности всегда опасны, но нельзя отрицать значимость морально-нравственных основ российских постулатов заповедания природы, главным признаком которых является «великий и ужасный» принцип неприкосновенности. Его можно отрицать и отвергать любыми научными доводами, но это ни к чему не приведет, ибо формула «заповедного не тронь» лежит вне рационального пространства, «заповедность проходит через наши души» (кстати, эти слова принадлежат одному священнослужителю – бывшему работнику Кавказского заповедника).

В недавних статьях В.В. Дёжкина, А.С. Исаева, В.М. Пескова перечислено немало бедствий, присущих современному заповедному делу. Авторы приводят много ценных указаний и советов для выхода из нынешней тяжелой ситуации. Конечно, заповедникам нужны и надежное ведомственное управление, и достойное государственное финансирование, но все-таки основные первопричины нынешнего кризиса лежат не в этом. Их определяет прежде всего принятый в начале 1990-х гг. официальный курс на замену основ отечественного заповедного дела принципиально иным, присущим тем странам, где, по сути, никогда не было заповедников нашего типа и где в основе деятельности подобных учреждений лежат не научные или духовные, а сугубо потребительские интересы. Конкретно это выражается сейчас уже не в первоначальной «конвергенции», а в полном стирании граней между заповедниками и национальными парками, в замене примата «заповедной науки» на экопросвещение (кстати сказать, весьма примитивное и убогое, о чем можно судить даже по столичному национальному парку «Лосиный остров») и экотуризм. Как провидчески писал еще в 1996 г. один из наиболее авторитетных в данной сфере экологов проф. Ю.Г. Пузаченко,