– Надя Кирсанова?! – повысив тон, обратился к ней учитель.

Надя вздрогнула.

– Прошу к доске, третий пример из домашнего задания.

Надя замешкалась.

– А можно кто-нибудь другой?

– Вы делали домашнее задание?

– Делала.

– Значит, к доске.

– Можно потом? – просила ученица в надежде успеть подглядеть пример у подруги.

– Нет, не можно. Фадеев, к доске. А ты, – вновь обратилась учительница к Наде, – тетрадь с решенными примерами покажи.

– Я тетрадь дома забыла.

– А голову ты не забыла?

Кабинет заполнился хихиканьем.

– Как видите, при мне, – фыркнула Надя.

– Кирсанова, с таким отношением тебе в жизни придется сложно, – произнесла педагог, склоняясь над журналом.

– А Вам-то что до моей жизни? – дерзила ученица.

– Нет, вы посмотрите на нее, – бросив ручку на стол, громко произнесла учительница. – К доске отказалась выходить, тетради с собой нет, еще и огрызается. Еще слово, и пойдешь за дверь. Я ясно объясняю?

Надя молча отвела взгляд в сторону, пытаясь выглядеть надменно.

– Я к тебе обратилась. Я ясно объяснила?

– Ясно, – нехотя ответила Надя. Лена старалась поддержать подругу, используя самые заезженные фразы вроде «не обращай внимание», «не переживай», ничего, кроме раздражения, Надя от такой поддержки не испытывала.

После уроков одноклассники собрались в беседке на сырой площадке заброшенного детского сада. Задорно обсуждали выходку Нади на уроке, лузгали семечки и сбрасывали шелуху под ноги. После завели неприятную для всех тему. Каждого беспокоил вопрос поступления: кого-то «лишь бы», кого-то «надо бы». Родители Коли стремились определить сына в военно-морское училище, отец был принципиальным. «Училище сделает из тебя мужчину». Лешка готовился к армии, друзья сочувствовали, а он хладнокровно отвечал: «Да пофиг».

В свободное от нравоучений и учебы время ребята играли в фишки, карты, либо слонялись по микрорайону. Последнее времяпрепровождение переставало приносить радость, хоть они и не признавались друг другу, но ощущали, что время беззаботной жизни подходило к концу, все усложнялось, спрос за поступки возрастал, это пугало. Контроля над ситуацией не было, как и выбора: все, что делалось происходило по наводке родителей. Переживать проблемы, находясь в одной связке, казалось проще: создавалась иллюзия, что обсуждения и громкие фразы «Да я вообще…», «Сам решу…» помогут что-то изменить.

Весной школу наводнили представители вузов, агитирующие учеников поступать именно к ним. «Им только вундеркиндов подавай», – злилась Надя, слушая выступающих. Рассказывали, почему стоит поступать именно к ним, а потом раздавали буклеты.

Стопка, лежащая на краю парты, вызывала растерянность: десятки вузов и еще больше вариантов профессий. «Да откуда я знаю, на кого идти?» – думала Надя.

– Пошли вечером на гаражи, – предложила она Ане. – Не хочу идти домой: если мама это увидит, плешь проест.

– Давай только сначала купим что-нибудь поесть? Парней позовем? – спросила Аня.

– Леш, – слегка повернувшись, Надя стала звать друга с пятой парты.

– Что? – полушёпотом отозвался тот. Взяв в руки скомканный клочок бумаги, Надя кинула. Клочок, как назло, не долетел.

– Передай Леше, – попросила она соседку с четвертой парты, под ноги которой упал сверток. Недовольно цыкнув из-за того, что ей мешают слушать выступающих, ученица подняла бумагу и передала на заднюю парту.

– Надь, – позвал Леша после того, как прочел записку. Она обернулась. – Пошли.

После уроков, встретившись в раздевалке, отправились гулять.

Излюбленным местом подростков были крыши гаражного кооператива «Маяк», расположенного недалеко от школы. С тех пор как ребята перешли в старшую школу, это место стало их убежищем от проблем. Но и это место им приходилось завоевывать. В первый год владельцы активно гоняли шумных подростков, оставляющих после себя мусор. Когда их выгоняли с одной крыши, они переходили к другой, пока не добрались до гаража Семена Гавриловича. Мужчина шестидесяти семи лет не стал их прогонять, но предупредил: «Увижу хоть один окурок или плевок, глаз на жопу натяну. Андерстенд?» – произнес Семен Гаврилович, на последнем слове акцентируя звуки на букве Е. Яснее никто не объяснял.