– Ничего, мне даже приятно.

Тут в дверь постучали – вошла докторица Лариса Михайловна – завитая рыжая Брунгильда, которая заставила Лидочку лечь, пощупала пульс, потом велела Лидочке переодеться в сухое, принять горячий душ, а завтра с утра она ее осмотрит.

– Как там Александрийский? – спросила Марта.

– Лучше, чем можно было бы ожидать, – сказала Лариса Михайловна. – Мне кажется, что он даже доволен приключением.

– Ой, – сказала Лидочка, – а мой чемодан?

– Когда ты его в последний раз видела? – спросила Марта. Лидочка совершенно не представляла когда. Но сама судьба в лице Мати Шавло появилась в дверях, чтобы навести порядок, – Матя принес чемодан, который он взял у Лидочки еще в трамвае, и, оказывается, не расставался с ним до самого санатория.

Лидочка наконец-то смогла как следует рассмотреть своего нового приятеля. Конечно же, он был фатом, но фатом добродушным и неглупым – его восточные карие глаза смотрели со всегдашней иронией, к тому же у него были умные губы. Другие люди определяют ум человека по глазам, а Лидочка была уверена, что бывают умные и глупые губы.

Матя готов был остаться в комнате надолго, но Марта его сразу выгнала, и Лидочка была ей благодарна, потому что знала, какое жалкое зрелище она собой представляет – спутанные мокрые волосы, не исключено, что физиономия вся в грязи… от таких женщин мужчины сбегают.

Не успел Матя уйти, как сунулся Максим Исаевич. Ему хотелось принадлежать к тем сферам, где происходят самые важные события. А так как Лидочка оказалась в центре внимания, Максиму следовало находиться поближе к Лидочке. Максима объединенными усилиями удалось выдворить. Правда, как он ушел, Лидочка не помнила – она задремала минут на десять. Ей казалось, что она не закрывала глаз, – и вдруг проснулась от голоса Марты.

– Лучше ты после ужина ложись пораньше, – говорила Марта. – А то сейчас разоспишься и останешься голодной.

– Я не голодная, – ответила Лидочка, раздражаясь на соседку. – Я ничего не хочу.

– Тебе так кажется, а потом ночью накинешься на меня и сожрешь.

– Не накинусь. – Глаза не хотели открываться, но было ясно, что от Марты не отделаться.

Марта присела на стул в изголовье Лидочкиной койки и погладила ее волосы.

– Я бы могла в тебя влюбиться, – заявила она.

Пока она не влюбилась, пришлось открыть глаза. Лампочка под потолком светила тускло, даже не набирая объявленной силы в двадцать пять свечей.

– Ты замужем? – спросила Марта.

– Да.

– Почему такая пауза? Вы в разводе?

– Нет, он уехал. В экспедицию.

– Все понятно, – сказала Марта. Она резко поднялась и отошла к темно-синему окну. Встала спиной к нему, опершись ладонями о подоконник. Она как бы давала Лидочке время и возможность исповедаться. Но Лидочка молчала. В Москве тридцать второго года не стоило откровенничать с незнакомыми. Или со знакомыми. Особенно если у тебя в семье не все благополучно.

– Он геолог? – спросила наконец Марта, не дождавшись исповеди.

– Археолог, – честно ответила Лидочка.

Господи, как он сейчас, где он? Андрею пришлось бежать из Москвы, иначе бы его взяли. Пан Теодор, их с Андреем покровитель, помог Андрею уехать, сказав при том, что у него есть для Андрея важное дело.

И лучше для всех, если Лидочка не будет знать, где скрывается Андрей, что он делает. Потому что, если ты чего-то не знаешь, ты не расскажешь об этом на допросе. Лидочка не стала спорить с Теодором, потому что у нее не было иллюзий. А теперь она ждала Теодора с вестями от Андрея. А в институте скрыла, что замужем, благо у них с Андреем разные фамилии, она – Иваницкая, Андрюша – Берестов.