– Настя поедет с вами. У нее немецкий слабоват, но других вариантов нет.

– Пусть кто-нибудь мне костыли сделает. Не хочу, чтобы меня немец на руках в НКВД вносил. И потом…

Лейтенант замолк, пораженный внезапно стихшим шумом дождя. Бросил взгляд на судовые часы – прошло ровно две минуты. «Засекай время». В голове замелькали вопросы, требующие незамедлительного ответа. Кто такой этот старец? Как он узнал про Николу? Про профессию, которая «обязывает сочинять»? Каким образом простой смертный так точно предсказал время окончания дождя? А может, он не простой смертный? Тогда кто?

– Ты что смолк? – тронул его за рукав ватника монах.

Евгений Иосифович напряг свою волю, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему, – безрезультатно.

– Что с тобой? – забеспокоился старец.

– Ничего. Так, немного подумалось. Но пока все ясно.

– Да нет. Ты хотел о Курте узнать, как он попал на плот. Да и сам плот, и вся наша компания у тебя под подозрением. Разве не так?

– Мне б до дому да к врачу быстрее, – начал было бормотать Евгений Иосифович, тут же понял, насколько неуклюжи и бесполезны попытки обмануть этого прозорливца, и вдруг, неожиданно для себя, выпалил как на духу: – Я лейтенант НКВД, Евгений Иосифович Байдер. Ищу по всему водохранилищу немецкого парашютиста, выпрыгнувшего ранним утром из горящего самолета. Это Курт?

– Если ты про тот самолет, что упал в районе Иловны^>4, – он самый.

– А вы, и эти женщины, и тот парень, что с Куртом на корме был, – кто вы все? Откуда взялись? Куда вас несет?

– Ишь ты, как тебя прорвало! Это хорошо. Бог помогает людям понять друг друга, если они искренни в общении. А когда один другого провести хочет, Бог отходит в сторонку – посмеяться или поплакать.

– Не уходите от ответов. Кто вы?

– Иеромонах Серапион, по воле монашествующих принявший на себя крест настоятеля Святоозерного монастыря.

– Не слыхал о таком монастыре. Далеко от Рыбинска?

– Стоял в пяти верстах от Мологи, а сейчас – у тебя под ногами.

– Ваш плот – монастырь?

– Истину глаголешь. Как вода начала прибывать, мы кельи и церковь разобрали, бревна, доски, утварь, иконы, книги погрузили с молитвами на плот, сами на него взошли и вот, как Ной на ковчеге со своей семьей, устремились к новой суше. Парня, которым ты заинтересовался, зовут Равиль. По национальности татарин, мусульманского вероисповедания, мастер на все руки, живет при монастыре, молится Аллаху. Мы поддерживаем его, он – нас. А куда нас «несет» – знать для тебя лишнее, потому как по своему служебному долгу обязан будешь указать начальству это место на карте. И тогда наш монастырь постигнет судьба всех российских монастырей^>5. Потому, уж извини, в соблазн вводить не буду. Не будешь знать – и нас не предашь, и долгу не изменишь.

– Оставим на время монастырь. Как к вам попал Курт?

Старец не успел ответить – в кошеву вошел Равиль с двумя самодельными костылями и подал их лейтенанту:

– Примерь, как они тебе.

Евгений Иосифович, опираясь на руки Равиля, встал, попробовал поместить костыли под мышки – они давили на мышцы, и перекладина для ладони отстояла от верха слишком далеко.

Равиль сделал мелом на костылях пометки, помог лейтенанту снова сесть, забрал костыли и пошел доделывать.

– Вы не ответили, как попал к вам Курт, – напомнил Евгений Иосифович старцу.

– Бог послал, – ответил тот и пояснил: – Вчера днем нашим сестрам, то ли по недогляду, то ли из корысти, вместо ткани для парусов подсунули в лабазе обрезки марли, завернутые в шелк. Откладывать отъезд было невозможно по ряду обстоятельств, а марлю вместо шелка на ветер не поставишь – всю ночь молили Матерь Божью, чтобы попросила Сына даровать ковчегу паруса. Утром Равиль на своем намазе обратил взор в сторону Мекки и увидел парящий в небе парашют. Возблагодарил Аллаха за такой подарок, нас будить не стал, спустил лодку, подобрал и парашют, и парашютиста.