В небольшой комнатке за низким столом сидел крупноголовый мужчина в штатском и что-то писал. Моё появление заинтересовало его не больше, чем ползавшая по столу муха. Интересно, с собственной смертью он тоже планировал проделать подобный фокус?

Пока он вдохновенно трудился, я успел осмотреться. Кроме стоявших у стены сейфа, стола и четырёх мягких стульев, порадовать глаз было нечем. Чтобы долго пребывать в подобной обстановке без ущерба для здоровья от сотрудников прокуратуры, вероятно, требовались особые качества. Когда мужчина закончил писать, на столе зазвонил телефон, и он минуты четыре потратил на то, чтобы один раз сказать «да» и три раза – «нет». Потом положил трубку, убрал со стола бумаги и, взглянув на меня небольшими карими глазами, сухо представился:

– Коротков Пётр Николаевич.

Пока я излагал причины, из-за которых, как я полагал, оказался в его кабинете, он молча вращал в руке дешёвую шариковую ручку. Дождавшись, когда я закончу, положил ручку на стол и, откинувшись на спинку стула, устало произнёс:

– По поводу убийства гражданина Смирнова: я знаю пока не больше вашего. Что же касается самого расследования, то работа идёт по двум направлениям, и как только следствие вырулит на финишную прямую, я познакомлю вас со всеми его деталями.

Он умолк и вопросительно посмотрел на меня.

– А по каким направлениям, если не секрет? – спросил я.

– Мы проверяем на причастность к убийству как местный контингент, так и залётных.

– То есть конкретных подозреваемых пока нет?

– Есть круг подозреваемых.

– А из какого оружия было совершено убийство, вы мне можете сказать?

Следователь вздохнул и, наклонив голову, большим и указательным пальцем потёр мочку похожего на пельмень уха.

– Из пистолета Макарова.

– Легального?

– К сожалению, нет.

– Время убийства?

– Между восемью и десятью часами вечера.

– Отпечатки?

– Есть, но смазанные.

– Подозреваемый один?

– Предположительно, двое.

– Профессионалы?

– Трудно сказать. Но когда все пули ложатся в цель, прийти к другому заключению сложно.

Сам он посвящать меня в детали не спешил.

– И это всё, что вы можете мне сказать? – спросил я.

– Пока да.

Кажется, ему действительно нечего было больше добавить.

– Негусто, – констатировал я.

– А вы ожидали, что я сразу назову вам имя убийцы?

– Ожидать можно трамвая, – сказал я, – да и то на остановке. А мне что-то надо сообщить жене убитого.

– Скажите, что расследованием занимаются не новички, а люди, для которых чужая боль так же реальна, как своя собственная.

– А встретиться с этими айболитами можно?

– С какой целью?

– Хочу предложить им вознаграждение.

Он тяжело вздохнул:

– Слава богу, у нас такие отношения пока не практикуются.

– Жаль, – сказал я, – ребятам работалось бы веселее.

– Думаю, что государство о них позаботится.

– Дай то бог, – сказал я. – Только когда заботишься о себе сам, дела почему-то начинают решаться гораздо эффективнее.

– Вот вы и позаботьтесь, – внезапно взорвался он, – сделайте для сотрудников толковые инструкции! Вбейте им в головы, что чем дальше они от денег, тем больше шансов дожить до старости!

– Инструкции вроде бы были неплохие, – сказал я.

– Значит, контроль над их исполнением никудышный.

– Сами по себе бумаги ещё никого не спасали, – возразил я.

– Зато иногда это удавалось сделать людям.

– Да, – сказал я, – конечно, можно и так.

Следователь откашлялся.

– Не обижайтесь, – сказал он, – но, по-видимому, большинство инструкций пишется для тех, кому они уже никогда не понадобятся. А те, кто по каким-то причинам такой чести ещё не удостоены, упорно продолжают считать себя родственниками Кощея Бессмертного. – Он горько усмехнулся. – Соблюдай люди инструкции, Церкви уже давно бы пришлось подумать о смене рода деятельности.