Она критическим взглядом окинула незнакомую девушку и слегка смягчилась – образ ей понравился.

– Допустим…

– Мария Нарица. Я сотрудница нотариальной конторы, которая обслуживала Вадима Вадимовича. Примите мои соболезнования. У меня к вам поручение от вашего отца. Очень короткое, не задержу. Оно неофициальное. Вот! – Сван достал из сумочки письмо и протянул девушке. – Милана, в нём ваш отец сообщает вам что-то очень важное.

Девушка слушала рассеянно. В это самое мгновение подъехал автомобиль мачехи, и её внимание переключилось. Она не отрывала ненавидящего взгляда от молодой эффектной женщины, исправно играющей роль убитой горем вдовы. Ольга покрыла голову платком и постоянно утирала слёзы.

– Милана, вы меня слушаете?! – Сван повысил голос.

– Да-да, спасибо. – Она машинально взяла протянутый конверт и, не взглянув, сунула его в рюкзачок.

– Милана, это очень важно. Не забудьте, пожалуйста. В ваших же интересах…

Последние слова утонули в общей суете. Народ стал медленно продвигаться внутрь помещения, следуя за скорбящей вдовой.

У Свана не было желания провожать Яворского в последний путь, и так уже насмотрелся на него вдоволь.

– К сожалению, я не смогу присутствовать. Милана, ещё раз: примите мои соболезнования. Ваш отец был замечательным человеком. Простите, я откланяюсь.

– Ты чего?! Сейчас самое веселье начнётся! Потом будешь локти кусать, что пропустила такое представление. Идём, идём, не пожалеешь. – Девушка, не церемонясь, потянула новую знакомую за руку.

Свана встревожили её слова. Хотя какое ему, в сущности, дело до игр этой малолетней? Он свою миссию выполнил. Но фатум уже втянул его в общий поток скорбящих людей.

Посреди огромного траурного зала центральной фигурой возвышался массивный дубовый гроб в обрамлении цветов. Старый знакомый, Яворский, лежал в нём как новенький, помолодевший и красивый, будто заснул. Это уже постарались сотрудники похоронного бюро. На столе у Свана Вадим Вадимович выглядел менее привлекательно.

Ничего другого он и не рассчитывал здесь увидеть, разве что удивила живая музыка. Похожая на колышущуюся на ветру иву, девушка в длинном графитовом платье играла на скрипке попурри из душераздирающих мелодий. Тех, кто не собирался проливать слёзы о безвременно покинувшем этот мир Яворском, должен был растрогать надрывный плач инструмента. Сван даже слегка позавидовал покойнику, так прекрасна была эта живая игра, всплески чувств. Какой-то мужчина торжественно произносил речь. Но что она стоила в сравнении с музыкой? Слова растворялись, теряли смысл. Он уже не жалел, что не ушёл. Ради этой скрипачки…

Визгливые крики вернули Свана к реальности. Увлёкшись, он не заметил, как Милана, что стояла рядом с ним поодаль от гроба, очутилась около произносящей скорбную речь вдовы и теперь кидала обвинения в её заплаканное лицо.

– Убийца! Это ты убила отца! Ты, шлюха! Довольна?!

Скрипка дрогнула, смутилась, но продолжила петь дальше, отрабатывая свой гонорар.

– Что я тебе сделала?! – вопила в ответ вдова.

Толпа, скованная смущением, молчала.

– Вот именно! Ничего не сделала! Не позвала на помощь! Не попыталась спасти! Хотя бы попробовать приём Геймлиха!

– Тебя там не было! Я пыталась!

– Врёшь! Ты закричала, только когда он умер! Сидела и молча смотрела, радовалась! А папа корчился в муках, задыхаясь. Я слышала, как ты рассказывала об этом своему любовнику. Убийца!

Милана схватила Ольгу за волосы и ударила по лицу. Сван опомнился и сорвался с места, но его опередил охранник. Мужчина сгрёб отбивающуюся девушку в охапку и потащил в соседнюю комнату. Вдова, подобрав слетевший с головы платок, двинулась за ним.