Хочется поведать ещё об одной «тайной» стороне моей казарменной жизни. Дело в том, что в подвале нашего пятиэтажного здания казармы располагаются помещения, называемые «нижние каптёрки». Они распределены между пятью курсами нашего факультета, проживающими в этом здании. Да, курсанты четвёртого и пятого курсов, за исключением «женатиков» и некоторых «воронежских» вынуждены проживать в казарме. В одних каптёрках хранится спортивный инвентарь, прежде всего лыжи, в других – хозяйственный инвентарь: носилки, совковые и штыковые лопаты, лопаты для уборки снега, мётлы и пр. Наиболее «продвинутые» курсы имеют «художественные» каптёрки. В них изготавливаются стенды, плакаты, небольшие панно, сувениры и хранятся стройматериалы, краски и т.д.

Так вот, о моих художественных способностях узнали ребята с пятого курса, которые стали иногда обращаться с просьбой что-то нарисовать. Чаще всего, это портреты девушек по фотографиям: цветные или чёрно-белые, маленькие или на больших листах ватмана. Они отпрашивают меня у старшины, предупреждают дежурного по нашей роте, и я на полночи погружаюсь в мир подвальной жизни в их «художественной» каптёрке. Иногда старшекурсники составляют мне компанию, иногда нет. Но всегда меня ждёт наивысший сервис: пачка хороших сигарет, крепкий чай или растворимый кофе в неограниченных количествах, печенье, конфеты и главное – магнитофон с самыми последними зарубежными и отечественными записями типа «Машины времени», «Воскресенья», «Круиза», «Пикника» и пр.

Уже после каникул, в феврале, произошёл забавный случай. У меня был срочный ночной заказ. Я рисовал очередную прелестницу, электрочайник закипал, я дымил кишинёвским «Космосом», магнитофон играл, классические композиции Pink Floyd из «Тёмной стороны Луны». А так как в подвале было прохладно, то на плечи я накинул висевшую у двери шинель. Вдруг, после двенадцатого удара висящих на стене старинных советских «ходиков», дверь в каптёрку отворилась, и на пороге появился полковник – дежурный по училищу. Я посмотрел на него, как на непрошеного гостя, мешающего мне работать, даже не вынув изо рта сигареты, продолжил рисовать. Оценив обстановку (пять курсовок на «моей» шинели, благородное творческое занятие «выпускника», отсутствие на столе водки и пива), полковник, потоптавшись в дверях, ушёл, сказав на прощанье, что можно бы было и поспать немного. Ему и в голову не могло прийти, что перед ним сидел наглый самозванец-первокурсник.

16 апреля 1980 года

Активно прошу родителей минимизировать денежные переводы в мой адрес. На первом курсе их тратить негде, да и некогда. Откладывать бессмысленно, либо украдут (случаи бывали), либо прокутишь деньги в чайной, ведь у меня не получается объедаться в одиночку.

С учебой всё нормально, в основном хорошие оценки, даже «пятёрки».

У нас на курсе появился новичок. Ещё неделю назад он был курсантом 3-го курса Балашовского училища лётчиков и собирался стать лётчиком транспортной авиации, а теперь его перевели к нам на 1-й курс. Говорят, что он имеет 50 суток «губы» и что в училище его держали как протеже главного маршала авиации Кутахова. Пока он держится особняком. У него уже и кличка есть, наши или ещё «балашовские» окрестили его «Боингом» – не знаю. Что-то мне подсказывает – вряд ли эта диковинная птица надолго задержится на наших болотах.

Снег сошёл, и мы опять начали бегать «бермудский треугольник». В связи с этим очень актуально звучит курсантская переделка песни «Я сегодня до зари встану»: