Кафедра нормальной физиологии человека располагалась на втором этаже одного из зданий мединститута. Там-то я и стал трудиться в качестве лаборанта. А этажом ниже располагалась кафедра топографической анатомии и оперативной хирургии, где в той же должности трудился Коля Кузнецов, с которым мы вскоре познакомились и подружились. То был худощавый юноша, рыжеватый блондин, у которого и волоски на руках были рыжеватые, что вполне естественно; энергичный, со светло-серыми глазами, в которых светилась безумная целеустремлённость. Он хотел стать хирургом и никем другим. Потому не покладая рук занимался на своей кафедре изготовлением препаратов из органов и костей трупов и от него вечно исходил запах формалина, в котором трупы и приготовленные Колей препараты и содержались для пущей их сохранности. И заниматься этим делом ему предстояло ещё год. После чего он, так же как и я, рассчитывал поступить на лечебный факультет.

И пока Коля работал над препаратами из останков человеческих тел, я трудился над обеспечением лабораторных работ студентов, посещавших кафедру. Мне приходилось иметь дело с братьями нашими меньшими: лягушками, мышами, крысами. Увы, сейчас я вспоминаю с большим сожалением о тех бедных зверушках, которых я умертвил ради того, чтобы изготовить препараты сердца, которое вырезалось и подвешивалось на канюле. Через него пропускался физраствор, и оно начинало сокращаться, а самописец, прикреплённый к нему, записывал на закопчённом вращающемся барабане кривые, отвечающие фазам сокращения сердца. При добавлении к физраствору различных компонентов можно было добиваться снижения или увеличения амплитуды самописца, ускорения или замедления ритма сердечных сокращений. Конечно же, кроме работы с сердцем и мышцами лягушек были работы с физиологией крови, которую студенты брали друг у друга из пальца с помощью скарификатора и определяли группы крови, скорость оседания эритроцитов и пр. Под микроскопом определяли виды форменных элементов крови. Занимались капилляроскопией, рассматривая под микроскопом кожицу у корня ногтя. Изучали рефлексы ЦНС, остроту зрения, слуха. Отдельно изучали работу эндокринной системы и т. д. И для всего этого нужно было в зависимости от темы подготовить соответствующие инструменты и препараты: пробирки, закопчённый барабан с самописцем, микроскопы и предметные стёкла, чашки Петри, неврологические молоточки, сфигмоманометры для определения артериального давления, кардиограф для записи сердечных сокращений, таблицы для определения остроты зрения, различные химикаты и препараты и т. д. и т. п.

Но почему я начал с лягушек? О, на то была чисто гастрономическая причина. Как-то ко мне в лаборантскую забежал Алексей Петрович, ассистент кафедры. Он был среднего роста, лет тридцати пяти, с крупной лысеющей головой и в очках. Темперамента он был сангвинического. Он спросил, не завалялись ли у меня лягушачьи бёдрышки после лабораторных работ.

– Их есть у меня, – ответствовал ваш покорный слуга. – А зачем они вам?

И тут Алексей Петрович просветил меня по поводу гастрономических склонностей французов, которых, как известно, в просторечье называют лягушатниками. «Володя, неужели вы никогда не пробовали лягушачьи бёдрышки? И не испытывали искушения?» Услышав отрицательный ответ, он, блеснув очками, заявил: «Ставьте на газовую горелку лабораторный стакан с водой и препарируйте несколько лягушачьих лапок». «Просто снимите с них кожу, – добавил он, увидев мои приподнявшиеся брови. – Я сейчас вернусь». Вернулся он с лавровым листом, перцем и солью. Когда лягушачьи лапки были сварены и извлечены из стакана и аромат лаврового листа распространился по лаборантской, Алексей Петрович предложил мне угоститься. Однако у меня было смешанное чувство: от любопытства до тошноты, поднимавшейся из глубины моей обескураженной души. Поэтому я ответил: «После вас, Алексей Петрович». К тому же меня терзали смутные сомнения, не розыгрыш ли это. Алексей Петрович с очевидным удовольствием обглодал лягушачью ножку и поведал: «Да, молодцы французы. Безусловные кулинары и гурманы. Ну, смелее!» Я открыл рот и откусил небольшой кусочек белого мяса. Это было на удивление вкусно. По вкусу напоминало что-то среднее между крабом и курицей. Хотите проверить? Рекомендую.