Вечером, возвратившись в гостиницу, я убедился, что мой дипломатический прием, а лучше сказать, совершенный мною подкуп, достиг своей цели: комната для меня уже была приготовлена. Я вошел, выглянул в окно и в нескольких шагах от своего окна обнаружил прекрасную англичанку. Она занимала комнаты в небольшом здании с откосными крыльями, на первом этаже которого помещались каретный сарай и фуражный склад. Девушка стояла на балконе, облокотившись о перила, и следила за снующими ординарцами, бегающими посыльными и удивительной суматохой, творившейся во дворе гостиницы, который был до отказа забит офицерскими лошадьми и повозками.

Мне уже давно следовало отправить несколько писем. Я принялся их писать, и каждый раз, поднимая голову, когда обмакивал перо в чернильницу, наталкивался взглядом на юную англичанку, по-прежнему стоявшую на балконе. К полуночи она ушла в свою комнату, и вскоре в ее окне погас свет. Не знаю, по какой причине, но меня это порадовало. Я бы расстроился, окажись у нее в этот час какой-нибудь визитер.

Писал я примерно до часа ночи, а когда закончил писать письмо Сюзанне, получившееся довольно длинным, встал, открыл окно и глотнул ночного воздуха, чтобы немного освежиться. Двор, в котором еще недавно все двигалось и грохотало, теперь затих. Все давно спали.

Правда, слово «все» я употребил не совсем точно, потому что вскоре во дворе появился какой-то мужлан, прямиком направившийся к фуражному складу. Он был до того пьян, что не держался на ногах, и я следил за тем, как в темноте вспыхивал и двигался зигзагами огонек его трубки. Я так и не понял, сколько времени он провел на складе, потому что следил за ним чисто машинально, а мои мысли в этот момент были где-то далеко. Внезапно я увидел, как из открытой двери склада вырвался длинный сноп пламени и сразу вслед за ним извергнулся целый вихрь огня и дыма. Это загорелась солома, а поскольку дул довольно сильный ветер, то на складе мгновенно начался пожар.

Комнаты англичанки находились прямо над складом, и пламя быстро добралось до ее балкона! Звать людей на помощь, уже не было времени, и я, повинуясь слепому инстинкту, вылез в окно, которое находилось на одном уровне с ее окном, спрыгнул на крыльцо ее дома и стал колотить в дверь.

– What is there?[45] – послышался сонный голос.

– В доме пожар, – ответил я по-английски, – откройте скорее.

Пока я ждал, когда откроют дверь, языки пламени успели взметнуться до крыши, в окне с треском лопнули стекла, а в доме стали слышны тревожные крики.

Наконец дверь открыли, и на крыльце появилась молодая женщина.

– Спускайтесь быстрее, сударыня.

Мы сбежали по лестнице во двор. Жильцы уже начали бороться с огнем и быстро справились с ним. Тем не менее здание сгорело полностью.

Когда опасность миновала, англичанка поинтересовалась, почему возник пожар, и я рассказал ей, как все произошло.

– Даже не знаю, – сказала она по-французски, – какими словами выразить благодарность за то, что вы не стали дожидаться момента, когда меня пришлось бы вытаскивать из огня.

И она протянула мне руку.

– Как вас зовут, сударь? – спросила она.

– Д’Арондель.

– А я мисс Харриет Клифтон.

На следующий день мне, наконец, улыбнулось счастье: я узнал, что мой полк не пропал бесследно. Сначала его направили в Везуль, затем поступил приказ двигаться в Страсбург, но в конце концов было решено отправить его в Мец, куда он вскоре и должен был прибыть.

Оставалось лишь запастись терпением и провести несколько беззаботных дней в Меце. Теперь, когда у меня появилось свободное время, я решил поближе познакомиться с мисс Клифтон, а также присмотреться к солдатской жизни в полевых условиях, о которой не имел ни малейшего представления.