– Я ни с какими духами не якшаюсь.

– Ты спал просто, – Антишка за мной засеменил: нижние лапки у него короткими оказались. – И сейчас ещё не проснулся совсем. Про тебя многие знают. Ты нас понимаешь и с живыми поговорить можешь. У нас такие вещи сразу на слуху…

Тьфу ты, нашли благотворительный фонд…

Пригляделся я к квартирному, и жалко мне его стало. Шерсть плотная, серая, как у кота. И рост такой же, если кошака на лапы задние поставить. И на морде вроде как нос-пуговка проявился, да и рот тоже. Вспомнил я теперь, что читал про таких.

– Ты, – говорю, – квартирный типа домового, что ли?

– Да, – кивает. – Только квартирный. За квартирой смотрю. Чтобы тараканы да мыши не водились, и беды какой не случилось.

Сел я, дверь в кухню закрыл, чай налил, с вазы печенье взял, протянул этому домовому с апгрейдом.

– На, – говорю, – угощайся. А заодно объясни, с чего ради ты меня каким-то этим… Джаспером обозвал. Я пока не привидение, слава богу.

Он печенье лапками робко так взял, а я чуть не вздрогнул: реальное такое прикосновение получилось! Как кот лапой тронул.

– Джастер – это твоё имя, – отвечает. – У каждого человека есть имя, только люди его не помнят, когда рождаются. У нас тебя давно знают, очень. Ты ведун сильный, только рождаешься не часто.

Озадачился я от такого. Кто бы другой сказал – и не поверил бы.

– Ишь, ты, – говорю. – Джастер я, значит? Ведун?

Квартирный закивал, а я имя так на языке покатал, на вкус попробовал, к себе примерил.

Джастер… Хмм… Забавно получалось. Словно за давно знакомой дверью нечто неведомое и в то же время своё обнаружил.

Ведун… Про таких я тоже читал. И нравилось мне это.

Пусть будет ведун Джастер.

Антишка печенье вроде и не ел, а истаяло оно. И сам квартирный словно преобразился с лакомством этим: шерсть запушилась, глаза довольные блестят.

Не кормит Натаха его тут, что ли?

– Не кормит, – разом загрустил квартирный. – Она вообще в нас не верит. Хожу, объедками у соседей питаюсь…

– Ну, давай я ей скажу, чтобы кормила, – я поставил кружку на стол и закурил. – Вам же вроде много не надо?

– Не надо, – кивнул Антишка. – Мы эмоциями питаемся. Ты пожелал меня угостить, я и поел. А она не такая…

– Наверно, да. – Я открыл форточку. – Не любит она никого, кроме себя, и тебя точно не полюбит. Так чем я могу тебе помочь?

– Можешь тут жить остаться?

Я чуть сигаретой не поперхнулся. Наташка такие намёки делала, но меня она устраивала исключительно для постели раз-два в неделю. Жить я с ней не хотел и не собирался.

– Не, брат, не могу, – я посмотрел на сникшего квартирного. – Хозяйка у тебя не та, сам понимаешь. Это пока она меня захомутать надеется – она и накормит, и обслужит. А если останусь – разом на шею сядет и ноги свесит, чтобы вёз. А мне такого добра не надо. Так что извини, не помощник я тебе в этом деле.

Загрустил квартирный, сник, и до того жалостливый вид у него стал, что прямо душа не на месте.

– Слышь, Антишка, а уйти ты отсюда можешь? – спрашиваю. – Или ты, как домовой, к квартире намертво привязан?

Он голову поднял, лапкой затылок поскрёб.

– Не знаю, – говорит. – Я же молодой ещё, это моя первая квартира. На конференции я недавно был, сегодня только вернулся, а вот чтобы совсем… Это мне у старших узнавать надо.

– Вот и узнай, – я докурил, закрыл форточку. – А потом и поговорим.

Натахе, само собой, я ничего говорить не стал, а когда заходил, звал мысленно Антишку, но квартирный не откликался. Видно, советовался со старшими, а те явно не в соседнем подвале тусили.

Появился он спустя пару месяцев, усталый, но довольный. На этот раз я его присутствие ощутил почти сразу, но с Натахой закончил, как положено. Пока она довольно мурлыкала под одеялом, я, под предлогом попить воды, ушёл на кухню.