– Или серийного убийцы, одержимого убийствами в стиле заказухи. Составьте профили жертв, а потом мы снова пообщаемся.

Колеблюсь, но не могу оставить все как есть.

– Вы сказали, Нью-Йорк?

– Верно. Ваш родной штат, который, помимо ваших навыков профилирования, делает вас наиболее подходящей кандидатурой для этого дела.

Утверждение спорное, но я не говорю ему об этом.

– Я уже видела такую же татуировку, как на руке у жертвы, – сообщаю вместо этого.

– Где? И при каких обстоятельствах?

– Не по роду профессии, и это было много лет назад. Вообще-то дома, в Хэмптоне.

– То есть на территории «Мендес энтерпрайзис», – утвердительно произносит он. – Семьи и империи, базирующихся в Хэмптоне. Все исключительно законно и при этом совершенно незаконно. Прямо как в каком-нибудь бандитском сериале. Я кое-что почитал о них, когда вы присоединились к нашей команде.

По моему телу пробегает дрожь беспокойства.

– Почему вы решили почитать о них, когда я присоединилась к команде?

– Предпочитаю знать, откуда взялись мои люди и что способно на них повлиять, прямо или опосредованно.

Не уверена, как воспринимать подобное замечание, но Мерфи не дает мне времени попытаться разобраться с этим, уже двигаясь дальше:

– Насколько я понимаю, место Мендеса-старшего занял его сын Кейн – после того, как его отца убили несколько лет назад. Вы его знаете?

– Если вы провели кое-какие исследования, как говорите, то наверняка знаете, что просто нельзя вырасти в Хэмптоне и не знать семью Мендес, – отвечаю я, сохраняя как можно большую уклончивость. – Да все их там знали… И да, я знала его.

– Говорят, что человек он продувной и предпочитает действовать тихой сапой – хотя, с другой стороны, таким же был и его отец.

– Я бы сказала, что это вполне подходящее определение, – соглашаюсь я, думая про себя, что Кейн, как и многое другое, – это то, о чем мне сейчас не хотелось бы особо распространяться.

– Насколько я понимаю, всегда безупречно чист, когда расследуется какое-то дело. Человек, который перекладывает всю грязную работу на других. Возможно, как и наемный убийца, с которым, по вашему мнению, мы имеем дело. Это, наряду с упомянутой вами татуировкой, которая связывает тело с Хэмптоном, выглядит как связь, требующая расследования.

– Я определенно думаю, что с Хэмптоном и вправду есть какая-то связь, и нам нужно это проверить.

– Так что отправляйтесь туда, – заключает он. – И проверьте.

Я бледнею.

– Что? Нет… При всем моем уважении, директор Мерфи, я уехала оттуда не без причины.

– И теперь вернетесь туда по еще более веской причине. А именно по работе. Идите собирайте вещички. – Он смотрит на свои часы, потом на меня. – Еще нет и семи. По дороге домой позвоните в офис. Если повезет, наша команда организует вам вылет уже к полудню.

Он уходит, а я смотрю ему вслед, не видя ничего, кроме океана крови. Я возвращаюсь туда, где начались все эти кошмары. А еще – к нему.

В первом классе до Нью-Йорка – первого моего пункта назначения перед Хэмптоном – полно людей двух типов: богатых напыщенных ослов, которые смотрят на всех свысока еще в автобусе, и людей, которые просто хотят напиться и завалиться спать в кресле с увеличенным пространством для ног. Стряхиваю туфли и вытягиваю ноги в джинсах, надеясь, что сиденье рядом со мной останется столь же пустым, как и сейчас.

– Что будете пить, мисс Лав?

Поднимаю взгляд на вопрос с техасским акцентом и вижу стюардессу средних лет, крашеную блондинку – волосы у нее растрепаны и слиплись от избытка лака для волос.

– «Кровавую Мэри», и побольше Мэри, – отвечаю я.

– Простите, – говорит она, – но в каком это смысле: «побольше Мэри»?