В прекрасных замках Англии имелся узкий задний замок для прислуги. Серванты сновали туда-сюда, вынося переполненные лордами горшки. Преодолевать крутые лестницы, не пролив ни капли, было невозможно. Часть, разумеется, выливалось через окно, ну а твердые фракции выносились в клозет, кладовую, там их и мыли.

Из дальних странствий возвратясь, я оказался на своей лавочке во дворе. Ко мне сразу же подбежал Гудзак, встал на задние лапы, передние грязные положил мне на колени и попросил рассказать, как дела там на его малой родине. Хвост его неистовал. «Как бы он его не вывихнул», подумалось мне.

За преданность он получил от меня сардельку, привезённую прямо из Парижа. Мешок добра сразу же улёгся у моих ног и принялся за сардельку. Внимательно приглядевшись, я заметил, как он обрусел. До ветру он выбегал на двор, правда, на соседний, а по маленькой нужде как в Европе, один к одному. Любое дерево нашего двора может это подтвердить.

Гудзак продолжал добросовестно работать. Тут и там был слышен его брёх. Когда вышли автовладельцы лексуса, он подбежал, чтобы поприветствовать и спросить всё ли в порядке, однако был грубо прогнан. Супруга с характерным южным говором даже применила ногу.

На следующее утро они вышли как всегда, чтобы сесть в машину и уехать. На этот раз Гудзак к ним не подбежал. Вдруг они заметили, что одно колесо было…Супруги тихо и злобно о чём-то поговорили и уехали. Вечером они вернулись, поставили, как обычно, машину на лучшее, хорошо освещённое место и под видеокамеры наружного обозрения.

В полночь парочка вышла из подъезда, подошла к Гудзаку, который отдыхал после напряжённого трудового дня на своей циновке и видеокамеры увидели, как супруг прижал доверчивого Гудзака к земле, а супруга перерезала горло собаке.

Карателей вычислили сразу. Во дворе собрались огромная толпа возмущённых людей. Среди толпы сновали туда-сюда участковый, приехали журналисты. Я и не знал, какое огромное количество друзей имел виконт Гудзак де Брюхель!

Дня через два я взял белую краску, нарисовал белый квадрат на стене как раз над тем местом, где погиб замечательный пес, сделал надпись. Уже вечером на циновке я увидел тюльпан.

Лавочка, на которой я сидел, мне казалось неуютной, стоящей на том месте и дни стали короче, а ночи длинней. А вот и моя Ксантиппа! С Волокушей! Она остановилась на секунду около меня и сказала: «Это ты, старый дурак, там?» Это был намёк на мемориал. Я ничего не ответил.

Ксантиппа пошла дальше и вдруг остановился у угла, открыла сумку, достала цепь, оторвала сосиску и положила рядом с тюльпаном.

Каратели вскоре уехали, говорят в Ивано-Франковск.

11.08.2015

После обеда ко мне подошёл Бенедикт и предложил погулять с ним. я не хотел сегодня выходить во двор, но Бенедикт настоял на своём и, вот, я на лавочке, наблюдаю за игрой кота. Бенедикт любит разыгрывать из себя Чунгачкука, великого охотника.

Бенедикт учёный кот. Он может вымяукивать 2% иероглифа. Я составил учебник кошачьего языка. Животные не могут, разумеется, артикулировать, но его 2% сигнала хорошо различимы. Например, он отчётливо произносит звук «Ра». Это означает: «хозяин открой холодильник и дай мне еду, которую ты принёс только что для меня». Причём он может жестикулировать, конечно, не как итальянцы, он не размахивает лапами перед носом. Отнюдь. Сидя перед холодильником, он слегка пошевеливает хвостом и не сводит глаз с дверцы.

На той же скамейке далеко от меня сидит Матрёна, мой лютый враг. Дело в том, Матрёна контролирует весь двор. Скамейка её КПП. Редкий человек сможет пройти незамеченный до середины: «Ксюш, почему у тебя нет детей?», спросит, бывало, она. «Столько мужиков ходят к тебе и ничего?» Или вот: «Настя, твоя швабра выглядит вдвое толще тебя. Приходи вечером после шести, я тебя покормлю». Или вот: «Маш, а Маш, Ванечка совсем не выходит подышать свежим воздухом». Мария безропотно отчитывается: «Ушки лечим. Застудили».