В штабе полка меня надолго не задержали: «У вас высшее образование, ещё и физмат, будете нормировщиком при штабе. Но пока нужно пройти школу молодого бойца и принять присягу, а у нас одна только такая рота в батальоне, которая стоитв пгт Новоалексеевка Генического района». И дальше та же фраза, что и на призывном: «Сам доедешь?» В батальоне потом шутили, что я в армию на велосипеде приехал. Воинская часть располагалась прямо возле трассы и издали мало напоминала военный объект. Это было обычное длинное пятиэтажное здание с небольшим заасфальтированным двором. С одной стороны часть ограничивалась кирпичным двухметровым забором, с остальных трёх сторон – обычной сеткой-рабицей. Подойдя ближе, можно было заметить характерные плакаты с воинской тематикой. Асфальт был расчерчен белой краской, как подобает строевому плацу. Перед ним в центре возвышалась небольшая трибуна с флагштоком. Батальон находился прямо посреди микрорайона, и любопытные могли с балконов девятиэтажек наблюдать за нашей армейской жизнью. Кстати, офицеры проживали тоже в этих домах. Первое знакомство с армейской реальностью оказалось шокирующим: я с сопровождающим направлялся на получение военной формы, как раз в этот момент сотня новобранцев неслась по лестнице в свою казарму. Выглядело это не очень, учитывая, что на лестничных клетках стояли по два сержанта и с криком: «Бегом, салабоны!» размахивали своими ремнями, поочерёдно прикладываясь к бойцам. Не помню, о чём я тогда подумал, да и думать особо было некогда. Быстро получил зимнее бельё, «повседневку», намотал портянки (отец научил ещё дома) и нырнул на полтора года в армейскую действительность. Да, забыл упомянуть, после института тогда служили полтора года, если не было военной кафедры в вузе. Теперь немного о стройбатах. Появились они в конце Великой Отечественной войны, когда надо было восстанавливать разрушенное хозяйство после ухода немцев. Кстати, высшее армейское руководство часто выступало против существования этих подразделений с несвойственными армии функциями. Но существовало очень много строек, куда гражданские рабочие не спешили – как, например, отечественные космодромы. В результате число стройбатовцев росло, и к началу 1980-х, когда служил я, их было около 400000. Чтобы вы оценили эту цифру, скажу – это больше, чем ВДВ, морская пехота и погранвойска, вместе взятые! Сами мы иронично называли свои войска «королевскими», а когда спрашивали: «Где служишь?», отвечали: «В элитных войсках. Нам даже оружия не выдают». На эмблеме же у нас был бульдозер с якорем снизу и молниями сверху. Что это означает? Моя версия такова: «Строим везде – на суше, под водой и в небе!»

Ну а моя часть называлась 1909 ОСТБ (отдельный строительно-технический батальон), подчинялись мы «Укрводстрою» и основным нашим занятием было строительство каналов. Но об этом чуть позже. Наша третья рота размещалась на 3-м этаже, а мой І взвод – в самом начале казармы. Кровати были двухъярусными, а так как я прибыл в часть последним, то и получил соответствующее место под солнцем. В обычной жизни это большого значения не имеет, может, наверху даже лучше… Однако курс молодого бойца к нормальной жизни отношения не имеет. Сержант Ешмуратов, растягивая слова, командовал: «О-т-б-о-й! Р-а-з, д-в-а, т-р-и, не успеваем. П-о-д-ъ-ё-м! Р-а-з, д-в-а, т-р-и, не успеваем. О-т-б-о-й!»

Тридцать пацанов прыгали в свои кровати и выпрыгивали из них, я, естественно, во второй ярус. Это длилось минут пятнадцать, и это был мой первый отход ко сну в армии. В этом месте я должен сказать о двух святых вещах в Советской Армии: во-первых, это сон, во-вторых, еда. Стройбатовская еда – это отдельная тема для разговора, мы обязательно её коснёмся. А сейчас о сне. «Солдат спит – служба идёт». Фраза эта знакома многим, но не все знают, как она работает. Могу вам сказать, что ещё год после возвращения из армии я засыпал в любом транспортном средстве, и не важно было, на полчаса или на 5 минут. Это связано с тем, что на службе я спал везде: в бортовой машине, которая везла нас на объект и с объекта, в попутках, когда я был нормировщиком, стоя, сидя, лёжа – не имело значения… Однако в первые две недели я практически не спал – и это была сознательная «китайская» пытка. А чего, собственно, ожидать интеллигенту после института в стройбате?! Командир моего взвода прапорщик Колесников невзлюбил меня сразу. Это был довольно симпатичный мужчина 30-ти лет с коротко подстриженными усиками и язвительно-циничным выражением лица. В первый же день перед строем он заявил: «У нас тут появились сильно грамотные». Дальше – веселее. Как только он заступил дежурным по роте, я был поднят с кровати и, стоя в одном белье, учил обязанности солдата. Смысл, как вы понимаете, был не в этих обязанностях, а чтобы я пару часов не поспал. Через день он всунул меня дневальным по роте. У меня есть такая черта характера: всё, за что берусь, делаю хорошо. И несение службы у тумбочки, и чистота в казарме – всё было на хорошем уровне. Но за три часа до смены дежурный по роте сержант Нурумбеков снимает меня с наряда – и через три часа я заступаю по новой уже с сержантом второго взвода Стрицким. Идут вторые сутки без сна. Позже я узнал, что это происки моего прапорщика, он поставил перед сержантами задачу загнобить Малинского. Но я оказался твёрдым орешком. Помните Ильфа и Петрова? «Ночью к нему явилась царица Тамара…» У меня было примерно так же, но мне явились стихи. Во вторую подряд бессонную ночь на тумбочке под мелодию рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» явились стихи: