– Товарищ подполковник, разрешите зайти, – я отдал честь комбату.

– Заходи, – махнул он мне рукой.

Комбат сидел, откинувшись на спинку стула, в фуражке, сдвинутой на затылок, и его лицо излучало абсолютное удовольствие. Кроме него в кабинете был начальник штаба капитан Дерябин – наиболее уважаемый мною, и не только мной, офицер в батальоне, и хороший друг моего отца, его однополчанин Герой Советского Союза Анатолий Коваленко, которого я знал с детства. Папа же деловито разливал водочку. Я обнялся с ним и с Толей (папа всегда так его называл).

– Какой же у тебя прекрасный отец, – сказал комбат, – участник войны, лётчик, приехал к нам на праздник, да ещё не один, а с Героем Советского Союза!

– Завтра после торжественного собрания поедешь с отцом домой. Три дня хватит? – капитан Дерябин посмотрел на меня вопросительно.

– Конечно, хватит, товарищ капитан! – Я уже мысленно расписал свой краткосрочный отпуск.

Нужно было встретиться с друзьями, обязательно ушить по себе форму 52-го размера и ещё много всего. Так через 3 месяца после начала службы я попал домой.

Запахло весной… С первыми весенними днями мы небольшой бригадой перебрались в один из колхозов бетонировать дороги. Собственно, до нас дорог там не было. В нескольких огромных коровниках содержалось приличное стадо, и все эти животинки много лет подряд удобряли колхозную почву. В общем – было ни пройти ни проехать. Мы выставляли опалубку, затем приезжала машина с бетоном, выгружалась. Кто-нибудь из бойцов, и я в том числе, вскакивал в кузов и вычищал остатки бетона, затем разносили бетон с помощью БСЛ (большая совковая лопата) ровным слоем внутри опалубки. Действовать надо было быстро, чтобы бетон не застыл, тем более что везли его в обычном самосвале минимум полчаса – машин с бетономешалкой тогда ещё в помине не было. После этого в дело вступала тяжёлая длинная виброрейка. Обычно её тянул я с ещё одним солдатом хорошей комплекции – это дело требовало определённой силы и сноровки. Вот так сантиметр за сантиметром конструкция продвигалась вперёд, оставляя за собой ровную поверхность дороги. Сейчас точно не помню, но где-то метров 5 широкой 3-метровой дороги с одной выгрузки получалось. Пока ждали следующую машину, баловались свежим хлебом, молоком и конфетами (местные угощали). Двигались мы достаточно быстро, было приятно видеть результат своей работы. Ну и весна, свежий воздух и, опять же, никто над душой не стоит. В общем, мне там очень нравилось. Если знали, что машины с бетоном уже не будет, и заканчивали раньше, то по дороге в часть заезжали на берег Сиваша, он был рядом. Валялись на песке, смотрели на бескрайнюю водную поверхность, любовались дикой природой. Заметил, что киргиз Назиев сел на песок, опустил голову и обхватил её руками.

– Что с тобой, Назиев?

– Голова кружится, никогда столько воды не видел.

– А ты откуда?

– Я из Ошской области, там всё не так, даже песок не жёлтый, как у вас, а чёрный.

Разговорился с ним, парень был очень тихий, скромный. Спросил, что собирается делать после армии.

– Надо работать, заработать хоть на 20 баранов, жениться хочу.

– А что, без баранов никак не получится? – усомнился я.

– Нет, калым обязательно, чем больше баранов, тем красивее невеста.

Прослушав ещё несколько сюжетов из жизни в этой республике, я понял, что по сравнению со временем баев и басмачей, фильмы о которых мы так любили смотреть, в принципе ничего не изменилось. Разве что бай теперь назывался секретарём обкома партии.

Как говорил известный комментатор профессионального бокса конца ХХ – начала ХХІ веков Гендлин-старший: «Разница в стилях и делает бокс интересным». Действительно, если бы мы все были одинаковыми, жизнь показалась бы совсем пресной. Но иногда попадаются «редкие кадры», особенно в армии, и я продолжаю знакомить вас с ними. Я упоминал уже одного из херсонцев Квашу. Это был рыжий высокий парень, с которым я пересекался редко, так как он служил в другом взводе. Но однажды ночью меня позвали в бытовку сержанты, чтобы я присутствовал при разборках с земляком. Я был не в теме, но, судя по допросу с пристрастием, который учинили ему сержанты, и ответам Кваши высоким просящим голосом, я понял, что парень наобещал «сорок бочек арестантов». Джинсы, настоящие фирменные джинсы, тогда были ещё редкостью, и Игорёк представился зачем-то своему сержанту большим фарцовщиком, для которого нет ничего невозможного. В результате все сержанты захотели дешёвые джинсы. Время шло, а обещание не выполнялось, и вместо дешёвых джинсов получился дешёвый авторитет. Но это были ещё цветочки, ягодки ожидали впереди. В один из дней прямо в казарме наш герой свалился в эпилептическом припадке. Когда он лежал якобы в беспамятстве в медпункте, врач прямо над его койкой сказал фельдшеру: «После такого припадка он ровно через 10 минут должен обосцаться». И что вы думаете – провокация сработала успешно. В результате в батальоне от него поспешили избавиться. Он «пустился во все тяжкие»: использовал родственников, лежал в дурке и даже отрубил себе фалангу пальца, после чего был комиссован.