Спустя несколько месяцев кто то из сотрудников разговаривал с его женой. На вопрос: «как у него дела?» – она мрачно:
– Он бросил пить, совсем…
– Это же хорошо…
И тут ее сорвало:
– Да лучше б он умер, достал он нас всех, изводит придирками, своим идиотизмом, постоянно кричит, нервный, все забывает, его тупые шутки выбешивают. Его настроение меняется, как погода в Лондоне. Я уже не могу, – заплакала женщина.
Спустя год он умер… от пневмонии.
Вот и сейчас я вижу очередного лобника, после травмы правой лобной доли. Некритичен, нелогичен, добродушие меняется злобливостью. Хотя вроде соображает и с первого взгляда вполне вменяем. Такие наблюдения получаются после длительного наблюдения за такими пострадавшими.
Пы Сы. Лобные доли отвечают за качества определяющие личность человека: внимание, абстрактное мышление, инициативность, самоконтролю, критике. Ну вы поняли – можно жить и без них, но окружающим будет ох как тяжко.
Матка Кувеллера
То было первое дежурство не на рабочем месте в городской больнице. Капитальный ремонт нас выселил в угрюмую поликлинику. Третий этаж, без грузового лифта и нормальной вентиляции пророчил безрадостное существование. Реанимацию спрятали в далекий аппендикс, сжав травматологических и хирургических пациентов на одном этаже. Удручающее зрелище, я такое только видел в кино в Великую отечественную, больные ютятся где попало – кому повезло, тот в палате, другие – в коридоре. Коридорные пациенты – коматозники, после черепно-мозговой травмы, они уже давно прооперированы, их надежды на пробуждение давно растаяли, лежат скрюченные, худющие, дышащие через трахеостомическую трубку из которой отхаркивается зловонная зеленая жижа и периодически источающие характерный аромат, сообщающий, что пора менять памперс. Безногие, ненужные ни обществу, ни родным, потерявшие паспорт, место жительства и конечность, чаще по собственной вине, уснувши зимой в нетрезвом состоянии. Старики, в глубокой энцефалопатии, с гниющими конечностями, из-за нарушение кровотока в артериальном сосуде. Проходя мимо мужского туалета, пахнуло сигаретным дымом, дерьмом и конопляным духом. Все эти запахи смешались в единую едкую какофонию, но они были еще цветочным ароматом, по сравнению с тем, что меня ждало в родном отделении.
Реанимацию я нашел по стоящим кислородным баллонам. Палаты маленькие, к затхлому воздуху травматологии и хирургии, присоединялись ароматы наших пациентов, особенно, больного с кровотечением из желудочно-кишечного тракта. Кровь, пройдя все изгибы кишечника, приобретает вид черной, зловонной жижи, требующей ежечасного выхода на свободу. Пару десятков лет назад, там действительно была реанимация, но то было другое время. Я у более старшего товарища спросил:
– Почему было меньше больных, неужели население так выросло?
– Нет, раньше если поступал больной с ножевой раной, виновнику трагедии было стыдно, он божился и клялся, что больше так не будет, а сейчас любитель поножовщины стал героем. Ну и конечно алкоголизм, наркомания, безработица. Раньше две черпно-мозговых травмы в год оперировали, сейчас два в день бывает вскрываем!!!
Люди обезумели в своей жестокости, куда мы катимся…
Четверых пациентов я принял по смене.
Первый – коматозник, нашли его избитым за городом, видимо железным прутом обрабатывали, поставил ему трубку в трахею, чтобы легче дышалось. Оперировать его тогда не стали, признаков внутричерепной гематомы не нашли.
Второй – средних лет мужчина, из варикозно расширенных вен нижних конечностей оторвался тромб и залетел в легочную артерию, состояние априори смертельное, но бывают и исключения, только совсем недавно его отлучили от ИВЛ. Появились признаки сознания.