Прошло то всего 15 лет и все! Псковской сельской глубинки больше нет. Псковщина – чьей красотой и колоритом сельской жизни любовались Пушкин, Фонвизин, превратилась на большинстве своей территории в захолустье.

Нашему поколению эту землю, эти деревни к жизни больше не вернуть. Она потеряна именно как основа Великой Руси. Она нам более не кормилица. Стараниями «поумневших» на иностранных словах наших вождей и национальных лидеров, эту землю превратили в «капитал», «обеспечение» и во что-то там еще. Терминов для нее придумали много. Применения ей дать не хотят. Именно – не хотят. Еще некоторое время пройдет и применение ей смогут найти разве что китайцы. Но это будет уже их земля.

При таком раскладе наши предки, костьми ложившиеся в войну за эти самые деревеньки, проклянут нас с такой энергией, что все фильмы ужасов «отдохнут». Духи их с того света такое придумают для тех, кто спаивал деревенских мужиков «бодяжным» алкоголем, что никакие причитания не помогут. «Воздастся каждому по делам его» – давно и с большим смыслом было сказано.

Только за дела далеких от нас людей, придумавших для Руси такое медленное умирание, расхлебывать уже приходится всем нам и нашим детям. Расплачиваться последствиями для здоровья от употребления америкосовских кур, кормленных химией и генно-придуманными кормами. Расплачиваться своими болячками, которые нас заставляют лечить сделанными из заграничной химии лекарствами, которые то ли лечат, то ли калечат.

Дети наши уже расплачиваются, обучаясь по «перспективным» учебным программам, слизанным московскими умниками с совершенно не подходящих для русского характера, образа жизни и семейного уклада европейских образцов. Результаты обучения наших детей по таким вот дебильным супер-пупер программам уже можно спрогнозировать с большой долей вероятности. Новое поколение тупеет. Советская методика подготовки учащихся, как я вижу на примере личном и своих сверстников, была лучшая на этой части Евразии. Но её отринули безоговорочно, заменив на что-то там с иностранными корнями.

Прибыв, наконец-то к месту назначения, мы вытащили из машины все необходимое нам для добычи ракообразных снаряжение и потащили его к речке. Преодолев заслон из двухметровых зарослей тростника, мы вышли на место, бывшее когда-то явно сенокосным лугом. Сейчас здесь была трава в пояс высотой, но по очертаниям этой территории можно было четко предположить, что еще 15, максимум 20 лет назад на этом месте раненько по утру, с характерным присвистом срубали душистые травы деревенские косы. Я живо, основываясь на своих детских деревенских воспоминаниях, представил, какая здесь была красота и благолепие, когда наступала пора сенокоса. Широкий луг, упирающийся с трех сторон в живописную речку. Высокие берега, покачивающиеся на течении, уходящие в глубину чуть коричневатой воды стебли кувшинок. Терпкий запах сохнущего сена. Голоса местных ребят, приносящих из деревни перекус отцам-косарям. Так было в моем детстве. Здесь не могло быть иначе.

Теперь здесь таежная тишина. Можно хоть из пушки стрелять – никто в округе не встрепенётся. Нет никого. Далеко теперь отсюда людское жилье.

Сидим с товарищем на берегу, ждем, пока раки соблазнятся на пахучую наживку в раколовках и судачим в ночной тишине у костерка вот о том самом, о чем написал я эти несколько страниц.

Вроде грустно, если проводить параллели с нашим, таким уже далеким детством.

И так хорошо, что тишина густая и туман свежий, собирающий с увядающих луговых трав свой аромат. Запах такой у этого вечернего тумана, что легких не хватает, чтобы вдохнуть в себя все великолепие его ароматов.