– Волки на озере!

Он схватил ружье, и мы вместе выскочили во двор. Вадим уселся в сани. Я вытащил из жесткого чехла, закрепленного под капотом, карабин. Стали ожидать приближения волков. Они должны были находиться где-то рядом, так как из-за высокого и крутого берега с нашей стороны их уже не было видно. Я начал осторожно приближаться к краю берега, чтобы посмотреть. Сделал несколько шагов вперед, как прямо на меня выскочил Шкалик. Я чудом не выстрелил в него. Он пробежал мимо меня и носом уткнулся в бок Прошки. В ответ на приветствие кот лапой ударил собаку по носу. Шкалик завилял хвостом, уселся рядом и, хитро глядя на меня, высунул язык. Выдохнув, я приблизился к обрыву. Волки сидели цепочкой, внимательно глядя в нашу сторону. Я попятился назад, махнул головой Вадиму:

– Готов?

Завел «Буран». Мы спустились на озеро и помчались к волкам. Увидев нас, стая рассыпалась в разных направлениях. Разогнаться и сократить дистанцию для стрельбы не удавалось, мешали заснеженные торосы. На первом же сани подпрыгнули, и Вадим вылетел из них, зарывшись головой в снег. Преследовать волков было бессмысленно. Вскоре погоню прекратили.

Вадим с Федей уже крепко спали, и я готов был забраться под теплое одеяло, когда услышал какой-то посторонний низкий звук, доносившийся снаружи. Накинул шубу и вышел на крыльцо. Шкалик сидел на краю берега, и задрав морду вверх выл. Взглянул на меня, перестал, но продолжал смотреть куда-то на озеро. Из темного берегового массива раздался ответный вой, на значительно более высоких нотах. Наступила тишина, и послышалось скуление, переходящее во взлаивание. Шкалик посмотрел на меня, махнул хвостом и скатился вниз по крутому склону. Я подошел к краю берега. В темно-серой пелене ночи маячил размытый силуэт собаки, убегающей по озеру вдоль берега.

Я вернулся в избу, включил рацию и начал вызывать всех, кто еще был на связи.

– Я Уко 23. Кто меня слышит, прием.

Отозвалось сразу несколько голосов.

– Мужики, у меня собака, кажется, гуляет с волками.

– Сучка?

– Нет. Кобель.

И вдруг услышал:

– Володь. Значит, твой кобель первый встретил волчицу, и она приняла его, – ответил мне промысловик с озера Пеляжье. – Но, если соберется волчий гон и начнется борьба, его порвут.

– Если опять волчица не заступится, – вклинился еще чей-то голос.

– А что делать? Мне собаку очень жалко. Это тот пес, который спас меня.

– Хочешь сохранить собаку, держи на привязи до конца гона.

– Да он два дня назад четырех волков к избе привел.

– Ну, значит, приняла его стая.

– Володь. Привет. Это я, Серега, – послышался голос моего знакомого с юга озера Таймыр. – Здесь у аборигенов в поселках часто встречаются смешанные породы собак с волками. А сколько их мы встречали в стаях по две-три особи темного и непонятного цвета. Значит, смешиваются.

Потом начали отпускать шутки по поводу моей собаки.

– Володя. Ты, наверное, своего пса в ежовых рукавицах держишь, что ему стало невмоготу. А то я гляжу, в последнее время какие-то песцы очень странные бегают, на твоего пса похожие.

– Хорошо, что мамонты вымерли, а то он и мамонтиху бы уломал.

Мы дружно рассмеялись. Но в завершение разговора врезались в память слова, сказанные Серегой к концу связи:

– Володя. Я слышал от ненцев, что пары волков создаются на всю жизнь. Если с одним что-то случится, то новая пара уже не создается. Что-то вроде лебединой верности. А если твой пес действительно загулял с волчицей, считай, что ты его потерял. Назад он не вернется.

В конце апреля, когда под солнцем в горах можно было уже загорать, а ночи уже становились белыми, на территории нашего хозяйства произошла трагедия. Ранним утром, когда мы занимались по хозяйству, услышали звук двигателя, приближающего к нам снегохода. Вадим посмотрел в бинокль и сказал: