– Кто мог, тот сам утопился. Или смылся подальше, – глядя мимо меня, ответил парнишка.

– А ты почему не смылся?

– Я не боюсь пьяной рыбы.

– А что это такое?

Парнишка спохватился. На бледные щеки лег налет нездорового румянца, глаза совсем разъехались.

– Надо будет, сами узнаете.

– Бар «Креветка», это далеко от отеля?

– Почти рядом.

– Веселенькое местечко?

– Кому как. – Мальчишка оказался неисправимым.

Когда-то бар «Креветка» принадлежал старому Флаю. Сюда приходили выпить, пошуметь, попробовать морскую рыбу, от души поесть устриц, погонять бильярдные шары. Мальчишкой мне не раз случалось заглядывать в «Креветку», хотя старый Флай мальчишек недолюбливал. Но меня посылал отец, я не мог отказаться от похода в опасный бар, и это всегда было как приключение. Ведь, отпуская устриц, старый Флай мог крепко держать тебя за ухо. Жив ли старик? Я не боялся, что он меня опознает (слишком много с тех пор прошло лет), но могли сохраниться гонявшие по пляжу ровесники…

Бар я разыскал сразу, хотя все старые постройки здесь давно снесли.

Свободных мест в заведении оказалось больше, чем того требовала хорошая репутация, но я этому не удивился. А вот ребята, обслуживающие бар, меня удивили – все были мрачными, как смерть, и, кажется, под градусом.

Веселенькое местечко, подумал я, усаживаясь за стойкой.

Человек пять-шесть сидело за столиками, двое расположились рядом. Длинный, тощий старик, даже на вид запущенный, загаженный, сидел за стойкой на бочке. Время от времени он надсадно откашливался. Что-то знакомое послышалось мне в кашле. Я наклонился к застывшему над только что опорожненным стаканом соседу:

– Кто это?

– Хозяин заведения.

Но я уже узнал Флая. Время здорово обработало его – голая, как у черепахи, голова, обесцвеченная редкая борода, погасшие глаза. Время заметно простегало морщинами его щеки, лоб, шею.

– У него еще мозги не в порядке, – добавил сосед.

– Что так?

– Все, кто мог, давно побросали свои заведения и смылись куда подальше. А старик держится за «Креветку». Его уже раза три поджигали, он нанял охрану и тратит на свое заведение больше, чем с него имеет.

Старый Флай откашлялся и повернул голову.

Видно было, что над Флаем здесь привыкли посмеиваться.

– Старик, – крикнул мой сосед, – поговори с нами.

Старик шевельнул губами. Я скорее угадал, чем услышал:

– Океан…

Ничего не добавив, старик зашелся в новом приступе кашля.

– Послушайте, – громко сказал я Флаю. – Жрать хочется. Что тут у вас можно заказать?

– Если вы приперлись жрать, то это не ко мне, а к Коннеру. Ко мне приходят закусывать.

Старый сукин сын! – восхитился я.

Меня он, конечно, не узнал, но энергию еще не растратил.

– А вон и доктор Фул, – толкнул меня локтем сосед. – Знаешь его? Он каждый день здесь накачивается.

Невысокий человек в легком сером костюме поднялся из-за столика и, покачнувшись, двинулся к двери. Когда он поднял голову, я успел увидеть огромные, пронзительные, как у святого, глаза. Это меня рассмешило: святой в Итаке! Но глаза у него были пронзительные. Доктор Фул. Ну да, я мысленно прокрутил запись шефа.

«Состояние доктора Фула внушает нам тревогу. Через его руки проходят анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его рвать».

Анализы. Это я хорошо запомнил.

Дверь бара с грохотом распахнулась.

Брэд Хоукс отмечал прибытие в Итаку.

Не знаю, где он собрал такую странную компанию: люди примерно его возраста в приличных на вид костюмах, но какие-то встрепанные, с болтающимися галстуками, с багровыми лицами; их голоса мгновенно заполнили бар.